Леонид Дайнеко - Железные желуди

- Что с тобой?

- Леший за ногу схватил, - закатывая глаза, вяло ответил Найден. Он сидел на земле и старался не смотреть на свою защемленную между двух дубовых плах ногу: был уверен, что ее держат зубы нечистого. Далибор со смехом обрубил гибкие лозовые прутья, стягивавшие пасть ступицы. Холоп вырвался, запрыгал на одной ноге подальше от проклятого места. Все, кто наблюдал эту картину, захохотали, заулю­люкали: "Ату его! Ату"!" Воевода же Хвал распорядился усилить передовой дозор: коль есть в лесу самоловы, зна­чит, и хозяева их недалеко. Найдену обложили лодыжку сухим чистым мхом, обмотали белой холстиной и посадили парня на коня: идти он не мог.

- Прости меня, дурня, княжич, - мямлил плаксиво, - я за тобою должен присматривать, а не торчать в седле, как еловая колода.

- Бросить бы тебя в пуще комарам на съедение, тогда бы разул глаза, смотрел бы, куда ногу ставишь, - вместо Дали­бора жестко оборвал его стенания Костка.

На сухом бугре среди леса наткнулись на множество камней - больших и поменьше, - образовавших некое по­добие людского поселения.

- Боярские могилы, - прошел говорок среди воев.

Далибор и раньше видел такие нагромождения камней, когда ездил с отцом в Вевереск.

- Что за народ тут лежит? - спросил у Костки.

Лях только пожал плечами. Никто не знал ответа. Ясно было одно: самые большие камни стоят в головах и в ногах покойных.

- За грехи свои наказаны все эти люди, - уверенно зая­вил вой по имени Вель. - Гостил я в вотчине боярина Еремы. Так там озеро есть, глубокое, дна не видать. Сказывал боярин, что прежде на месте озера была велми богатая весь. Пришел туда Бог в обличье старого нищего и попросил, чтобы накормили его. Но никто не пожалел старика, крош­ки никто не подал. Разгневался Бог на люд тамошний, хо­тел всех до единого покарать. Да нашлась одна женщина, Пожалела нищего, дала ему поесть и еще каравай хлеба на дорогу. Бог и шепнул ей: "Собирайся и поскорее уходи от­сюда. Только чур: не оглядываться". Пошла женщина, да уже за околицей вспомнила, что серп в хате забыла. Не выдержала, глянула назад через плечо. И сразу на месте ве­си вода разлилась, озеро забушевало, а сама женщина валу­ном обернулась. Всех же прочих Бог обратил в камни и разбросал по высокому берегу. И по сей день они там ле­жат, вот как эти. - Вель пнул носком кожаного сапога обомшелый камень.

- Как лев плотоядный карает шакалов, так и Христос по­карал безбожников, - заключил Костка.

Все глуше становился лес. В иных местах приходилось мечами и секирами прокладывать путь в сплошной дикой чаще. Вои выбивались из сил. Кони тревожно храпели. Пот слепил глаза.

Но и в этих, казалось бы, вымерших дебрях угадывалось присутствие человека. Во всяком случае, люди бывали здесь, а возможно, и сейчас кто-нибудь следил за новогородокцами, прячась совсем рядом. Вот под лучом солнца невзначай пробившимся сквозь навись ветвей, вспыхнул, ожил до этого неприметный лист. А лист ли? А не устремлен ли на тебя настороженный человеческий взгляд? О том, что этот лес далеко не так безлюден, как кажется, свиде­тельствовал и самолов, в который угодил Найден, и тот ка­мень над ручейком, из которого Далибор зачерпнул при­горшню воды. Он уже распрямился, когда увидел в траве у берега этот камень, на котором неведомой рукой были вы­биты след босой ноги и подкова.

Совсем худо пришлось новогородокской дружине, когда расходилась непогодь. Какая там дорога была в лесу, но дождь доконал и ее. Подвязали коням хвосты, чтобы не та­щили на себе грязь. Дождь набирал силу, лавиной обруши­вался на лес. Глухой бесконечный шум пугал людей и ко­ней.

На ночлег воевода Хвал остановил дружину в негустом березнике, что светлым окном врезался в хмурую стену старых елей. Зашипели, неохотно разгораясь, костры. В густеющих сумерках увидели,. как грузно прошествовал неподалеку громадина-зубр: три человека уместились бы промеж его рогов. Он сопел, крушил валежник, серчая на людей, нарушивших его одиночество, но подбежать к кост­рам, расшвырять, затоптать их не отважился и скрылся за деревьями - этакая живая гора.

Найден, прихрамывая, помог Далибору раздеться, при­нялся сушить над огнем одежду - сперва княжичеву, потом свою. Растянули под густой елью походный, из шкур, кос­тер, застлали землю ветками, лапником, а поверх положили волчьи и медвежьи шкуры. Далибор, укрывшись толстым войлочным одеялом, ждал, когда холоп принесет жареную турью печень с молоком - любимое блюдо новогородокских князей. Потом вместе с Косткой прочли вечернюю молитву. Лях, погасив свечу, - она, воткнутая в звериный рог, скупо освещала вход в шатер, - пошел спать в отве­денный им с Найденом шалашик. Далибор же устало рас­тянулся на теплых шкурах и вдруг спиною ощутил что-то твердое, округлое. Дрогнуло сердце. Он вскочил было, но тут же опустился на колени, стал впотьмах осторожно ощупывать растопыренными ладонями свое ложе. И сразу нашел то, что искал. Еще не видя предмета, который держал в руке, княжич уже знал, что это желудь. Опять таинственный железный жедудь! Сначала хотел позвать Найде­на чтобы тот зажег свечу, но передумал. Бесшумно подкрался к костру, подул на красные еще уголья, стал разгля­дывать находку. Этот желудь был как родной брат того, такая же искусная работа, так же венчает его чешуйчатая крышечка-шапка. Тускло поблескивал желудь в последнем свете костра и, казалось, холодил ладонь. Кто же подложил его? Найден? Костка? Зачем подложил? Во всем этом должен быть какой-то смысл. Почему загадоч­ные желуди преследуют его, Далибора? Княжич с внезап­ной яростью размахнулся, хотел запустить желудем в сы­рой ночной лес, но уже на излете руки некая сила заставила его остыть, задуматься. Он вздохнул, тихо прошел в шатер, лег. Конечно же, этот желудь не что иное как оберег, та­лисман; кто-то хочет отвести от него, княжича, беду. В прошлый раз он не придал находке значения, что не оста­лось незамеченным: на-ка тебе второй желудь. Избавится от этого - получит третий... Обереги надо носить на груди, у сердца, но он, Далибор, не язычник, на груди у него хри­стианский крест. Нашарил в темноте свой широкий поход­ный пояс, украшенный золотыми и серебряными заклепка­ми, расстегнул кисет для огнива, положил желудь туда.

Чуть свет снова пустились в путь. Через какое-то время Найден подозвал Далибора:

- Княжич, сюда!

Далибор подъехал, видит: холоп с просветленным лицом склонился над громадным муравейником.

- Чего тебе? - недовольно спросил Далибор.

- Смотри! - чуть ли не на шепот перешел Найден, кивая на верхушку рыжевато-бурого кургана. Диво-дивное пред­стало взору княжича: сотни муравьев выползали из дырочек-ходов, и у всех на спине были крылья. Немного погодя этот светлокрылый рой снялся с муравейника и полетел.