Мик Зандис - Ливонская ловушка [litres]

– Что случилось? – Вальтер сумел наконец избавиться от осевшего в горле комка, но дверь вновь распахнулась, и в ее проеме возникла Ванга. На ее всклокоченных волосах не было чепца, правый глаз заплыл. Рудольф усадил ее рядом с Леей, подтянул ее руки выше головы и закрепил веревкой на потолочном кольце. Едва рыцарь вышел за новой жертвой, она попыталась выдернуть кольцо.

– Пусть Мать ночи поглотит этого урода! Чего он от нас хочет?

– Где мы? Что случилось? – опять спросил Вальтер.

– Там же, где были. На корабле. Мы пошли за тобой. А этот… этот урод помог нам взобраться на борт, а потом избил и связал. Мы сопротивлялись, но наш кинжал остался в глотке его приятеля, а у него был меч. Где Иво?

– Не знаю. Он…

– Воркуете, голубки? – Рудольф втолкнул внутрь последнюю пленницу. Лицо и одежда Виты были нетронутыми, ее страх выдавали лишь широко расширенные глаза. Рыцарь обращался с ней аккуратней, чем с остальными. Он усадил ее на скамью и даже не стал прикреплять связанные руки к крюку. – Почти все в сборе. Нет только того, кто построил мостик. Ему не хватило мозгов сделать его, как полагается. Да чего можно ожидать от язычника? Когда он придет? Говори!

Рудольф кольнул Вальтера мечом под ребро. Миннезингер вскрикнул.

– Он не придет.

Рыцарь наотмашь ударил его по голове ладонью.

– Кажется, ты не понял меня. Ты расскажешь мне сейчас всю правду про ваш заговор. Тогда я отдам всю вашу компанию магистру. Или самому епископу. Думаю, мне это зачтется. А вас спасет от дыбы. Наверное, вас просто четвертуют. Или колесуют. Как решат его сиятельство и его преосвященство.

– У нас не было никакого заговора! – выкрикнул Вальтер. Голова его гудела, мысли путались, но он все еще пытался урезонить жестокосердного маньяка. – Мы готовили праздник. Ты можешь его сорвать. Мне нужно вернуться. Этот мостик нужен для праздничного представления. Скоро все зрители будут здесь. Епископу не понравится твое деяние.

Рудольф опять расхохотался.

– О, я знаю, насколько ты сладкоречив. Но на меня это не действует, не надейся. У тебя простой выбор. Или ты рассказываешь мне о заговоре, или епископ никогда не узнает, почему на корабле валяются четыре отрубленные головы.

– Но зачем? Для чего это тебе? Мы можем все решить по-хорошему.

– По-хорошему?! – рыцарь ухватил Вальтера за ворот туники и сильно потряс. – Может быть, ты можешь вернуть мое лицо? Мое изъеденное тело? Лекарь отказался лечить меня. Почему бы мне напоследок не доставить себе немного маленьких радостей?

– Мы можем доставить тебе радость.

– Что? – Рудольф отпустил Вальтера и повернулся к Лее. Распухшие губы девушки были растянуты в улыбке. Она повела телом из стороны в сторону, и ее грудь вывалилась из разодранного платья. – Ты что-то сказала?

– Ты можешь получить больше радости, чем отрубленные головы.

– Мы веселить твой так, ты помнить об этом конец дней, – добавила Ванга. Она тоже колыхнула полной грудью и выразительно развела ноги в стороны.

В глазах рыцаря зажегся огонек интереса. Он подошел к женщинам ближе и провел пальцем по груди Леи.

– Что-то вы подобрели. Только не пытайтесь меня обмануть. Там, снаружи, вы кидались на меня, как дикие кошки.

– Ты напал на нас, и мы защищались. Зачем нам тебя обманывать? Мы из Женского дома. Наше дело – радовать мужчин, а не драться с ними.

– Не трогай их, – потребовал Вальтер.

– А то что? Ты меня накажешь? – Рудольф повернулся к Ванге и плотоядно облизнулся. – Вы грязные шлюхи. Вы правда думаете, что ваши покореженные рожи могут привлечь такого мужчину, как я? Но вы подали мне мысль. Я возьму ее.

– Найн! – перепуганная Вита еще сильней вжалась спиной в стену.

К дому вдовы Иво бежал изо всех сил.Строения за пределами крепостной стены горели открытым пламенем. В густой дымовой завесе мелькали то белые плащи меченосцев или сверкающие латы рыцарей, то темные одеяния куршей. Противники сходились в коротких схватках, расходились, теряли друг друга в густом дыму и находили вновь. Многие, надышавшись угарного дыма, натужно кашляли. Никто не обращал внимания на безоружного лива, избегающего любых встреч. Он пересек площадь в центре деревни, где его подвергли испытанию конем, свернул к знакомому дому, не останавливаясь, перелетел через невысокий забор.

Покрытая дранкой крыша дома полыхала огнем. Стропила крыльца обвалились первыми и плотно перекрыли выход. Иво метнулся к окну и одним движением отодрал оконную заслонку.

– Вы здесь? – закричал он. Дым из крохотного окна повалил наружу. Изнутри, перемешиваясь с детским плачем, прозвучал слабеющий женский голос.

– Мы не можем выйти. Спаси нас.

В маленькое окно вряд ли мог пролезть даже младший из детей. Иво рванулся обратно к уже тлеющей двери и попытался оттащить стропила. К раскаленному дереву было не прикоснуться. Он оглянулся вокруг. Двор был пуст. Лишь маленькая поленница дров была сложена у стены пока не тронутого огнем сарая, в котором он провел первую ночь с вдовой. Внутри его, как и прежде, стояли бесполезные удилища с набором крючков, висела рыболовная сеть. Иво рванул ее со стены и выскочил обратно. Крики в доме усилились. Он накинул сеть на раскаленные стропила у двери и потянул. Доски сдвинулись, но огонь быстро перекинулся на рвущуюся сеть. Он бросил бесполезный край и перехватил сеть в другом месте, прямо за тлеющие ячейки и рванул вновь. Боль ожога пронзила левую руку, но он дернул еще раз, и стропила отлетели в сторону. Рукав его туники задымился. Он распахнул освобожденную дверь. Вдова-невеста, прижимая к себе детей, сидела на полу. При виде Иво она обессиленно протянула ему навстречу руку. Он схватил двух младших детей, выбежал с ними наружу, опустил возле колодца на землю, вернулся вновь. Старший сынишка уже выбирался в дверной проем сам. Вдова попыталась подняться на ноги и упала. Потолок провалился внутрь, огонь угрожающе загудел, охватил стены. Иво сделал глубокий вдох и прыгнул внутрь.

От едкого дыма на глазах выступили слезы. В висках застучало, словно кто-то колотил по ним молотом. Казалось, каждый предмет в доме ожил и от невыносимой жары судорожно мечется из стороны в сторону. И только вдова лежала неподвижно. Он попытался поднять ее. Голова его закружилась, перед глазами все поплыло, и он понял, что, если сейчас упадет рядом с женщиной, то уже не найдет в себе сил подняться. Он схватил ее тяжелые, выскальзывающие из его ладоней руки и потянул за собой к дверям.

С оглушительным треском оставшаяся часть крыши прогнулась внутрь дома, пахнула жаром, от которого затлела туника на груди. Уже теряя сознание, он сделал последний отчаянный рывок и упал.