Владимир Щербак - Продам свой череп

- А кто из них кого ест: колибри бабочку или наоборот?

Утром «Йомей-Мару» вошёл в Панамский канал. Как на постоялом дворе, гостеприимно раскрылись ворота. На каменных стенах с каждой стороны канала стояло по три необычных вагончика. Они зацепили пароход тросами за нос, середину и корму. Вагончики медленно двинулись по зубчатым рельсам, и судно послушно, как тёлочка на веревочке, пошло, куда его влекли. Вагончики подвели пароход к другим, запертым воротам и остановились. Ворота сзади закрылись. «Йомей-Мару» очутился словно в ящике. И вдруг с боков открылись какие-то заслонки, и полилась вода. Она лилась целыми потоками, хлестала изо всей силы, и уровень её в «ящике» стал быстро подниматься. Когда вода сравнялась с краями каменных стенок, ворота впереди открылись и вагончики потянули сухогруз в следующий шлюз.

Так судно переходило из шлюза в шлюз. Наконец, оно достигло самого высокого места канала. Колонисты глянули назад и завизжали от восторга: Тихий океан остался за кормой, он был виден далеко внизу, как с горы.

А на каменных берегах канала толпились темнокожие панамцы. Они не в панамах, как наивно ожидали русские дети, а в широкополых соломенных шляпах. Много женщин в ярких платьях и полуголых детей. Все что-то кричат, хохочут и приплясывают на месте. Колонисты отвечают им взмахами рук. Панамцы забрасывают судно фруктами. Бананы, ананасы, кокосовые орехи, ещё какие-то тропические плоды летят к ногам колонистов, а иногда попадают в них самих, что вызывает общий смех.

Потом шлюзы кончились. Вагончики отцепились, и пароход пошёл своим ходом. Вечером он вышел в Атлантический океан. Ночь наступила сразу, и рейд города Колон остался сзади частыми, точно рассыпанными по воде огнями. Вскоре они накрылись один за другим темнотой. Сухогруз опять шёл в открытом океане. Наверху сияли яркие и необычайно крупные звезды. Двое взрослых стояли на баке, на самом носу парохода, и смотрели в небо.

- Над нами Южный Крест! - сказала она.

- И Красный Крест - тоже, - усмехнулся он.

«А его нет с нами... со мной. Даже не пришел проститься!» - подумала она.

«Как хорошо, что он оказался патриотом и не поехал с нами!» - мысленно усмехнулся он.

Верхушки волн фосфорицировали. Странные огни возникали в глубине океана, поднимались к поверхности бледными кругами и гасли. Снова возникали, описывали дуги и исчезали. Что это? - гадали пассажиры - Инопланетяне? А может быть, это подводные жители Атлантиды так приветствуют землян?

И вот уже детей встречает Нью-Йорк. Их вновь поселили на острове, только не на русском Русском, а на американском - Стейтен-Айленде, в форте Уолсворт. «Мы это уже проходили!» - шутили ребята. Колонистов разместили в солдатских казармах. «Это тоже у нас уже было!» Место расположения колонии оцеплено солдатами, которые то ли охраняли юных русских от американцев, то ли наоборот. Наверное, всё же первое, потому что когда для детей устраивались экскурсии по городу, то их автобусы обязательно сопровождались полисменами на мотоциклах.

На широком дворе форта, окружённом двухэтажными деревянными бараками, состоялось общее собрание колонии - и взрослых, и детей. Впервые ребята видели обычного кроткого и мягкого мистера Смита разгневанным. Он произнёс страстную речь по-английски, а миссис Смит перевела её на русский, смягчая некоторые крепкие выражения мужа:

- Большевистские министры Чичерин и Луначарский в разосланных по всему миру телеграммах обвиняют нас, Американский Красный Крест, в похищении восьмисот русских детей, которых держат на положении рабов и морят голодом. Все вы прекрасно знаете, что это злобная ложь! Но прокоммунистические круги в некоторых странах и даже, к сожалению, в нашей верят этому нелепому обвинению и требуют немедленно вернуть детей в Петроград. Прошу господ воспитателей высказаться по затронутому мной, крайне важному вопросу...

Первым выступил Карл Брэмхолл, любимец питерской детворы:

- Лично я против возвращения детей России. Во-первых, в Петрограде продолжается, и конца ему не видно, голод. Во-вторых, дети отсутствовали на родине два года, за это время одни родители могли умереть, другие — бежать из страны. Милосердно ли будет возвращать ребят в неизвестность? Не лучше ли оставить их пока у нас в Америке или в одной из стран Европы, например, во Франции или в Германии, где много русских эмигрантов? Выждать и посмотреть, справятся или нет большевики с хаосом в своей стране...

Выступающих оказалось много, но мнений было всего два - отправить и подождать. Неожиданно со своего места вскочил лидер красных скаутов Валентин Цауне:

- Это что же получается, господа хорошие? Вы решаете нашу судьбу, а нас даже не спрашиваете? И это происходит в самой демократической, как вы постоянно нам говорите, стране мира? Я это сделаю за вас, спрошу ребят... Девчонки и мальчишки, хотите вы без всяких задержек, выжиданий немедленно вернуться на родину, да или нет?

Отдельные «нет» утонули в общем «да».

- Вот вам и ответ, леди и... э... люди! Как только будет готов пароход, мы сразу же поплывём на родину... Ну, конечно, перед отплытием мы поблагодарим американский Рэд Кросс за всё то, что они сделали для нас...

На том и порешили. Так что вопреки мрачным прогнозам Париса, русских детей никто не пытался насильно оставить в Америке, чтобы готовить из них шпионов против советской России.

В «Городе Большого Яблока» ребята провели две недели. Эмигрантские газеты писали, что бытом питерцев лично занимались мэр Нью-Йорка мистер Хейлен и даже президент США Вудро Вильсон. Американцы - доки по части развлечений - не давали ребятам скучать: были и прогулки на катерах по Гудзонову заливу, и осмотр самого высокого в мире небоскрёба, и посещение родео, а также других разнообразных шоу. Когда колонисты покидали Нью-Йорк, американский президент подарил им свою фотографию и вручил прощальное письмо с наилучшими напутствиями.

На одном из танцевальных вечеров в честь колонистов, американские балетоманы обратили внимание на удивительно пластичного мальчика, искромётно исполнившего модный чарльстон.

- Как тебя зовут? - спросили его.

- Лёня, - застенчиво ответил юный танцор.

- А фамилия?

- Якобсон.

- Твоё место, Лёня Якобсон, в Мариинском театре!

(Безымянный американец окажется прав: Леонид Вениаминович Якобсон (1904-1975) окончит Ленинградское хореографическое училище, станет знаменитым артистом балета. Сначала будет танцовщиком Мариинского театра оперы и балета, потом балетмейстером того же театра, но уже имени Кирова, заслуженным деятелем искусств, лауреатом Государственной премии).

Здесь, в Нью-Йорке, миссис и мистер Смит, Карл Брэмхолл и другие американцы покинули своих подопечных навсегда. Прощание было трогательным, грустным, не обошлось и без слёз с обеих сторон. Элизабет прижала к своей пухлой груди многих своих учеников, причём, особенно пылко - двоечников, которые почему-то всегда учителям роднее, чем отличники. Как обычно в таких случаях, забылось всё плохое, помнилось только хорошее. Казалось бы, всего около двух лет провели волонтёры АКК со своими воспитанниками, но расставались так, словно прожили вместе десять лет.