Кристофер Бакли - Охотник за судьями

Он развернул бумагу и прочитал:

«Johann is terug!» [67] «Иоханн вернулся!» (голл.)

Весть от мефрау Стёйвесант о возвращении попугая стала для генерал-губернатора единственным светлым пятном за весь день, ибо следующее полученное им сообщение было от полковника Николса, командира эскадры военных кораблей, бросивших якорь в досягаемости пушечного выстрела от города.

Николс не спрашивал, когда будет подан торжественный ужин или какая к нему положена форма одежды. Он также не отвешивал губернатору комплиментов по поводу чистоты и аккуратности его владений. Нет, в письме говорилось: «Именем Его Величества я требую, чтобы город, расположенный на острове, ныне именуемом Манхатос, со всеми принадлежащими к нему укреплениями, был передан под руку Его Величества, а защита сего города — в мои руки».

В послании подчеркивалось, что король «не желает пролития христианской крови», но было ясно, что неподчинение повлечет за собой «всевозможные несчастия войны». Подпись гласила: «Ваш весьма покорный слуга».

Пока Стёйвесант злился на вероломство Даунинга и доверчивость Вест-Индской компании, с брёкеленского берега отчалила шлюпка. Невооруженным глазом было видно, что на том берегу собралось около тысячи солдат: «Вестчестерский обученный отряд» доктора Пелла и различные «последователи» капитана Андерхилла. Цинциннат отложил в сторону плуг.

На лодке выкинули белый флаг. На корме сидел хорошо известный Стёйвесанту человек — Уинтроп из Коннектикута. С ним был другой, тоже знакомый, — англичанин, который приходил к Стёйвесанту на ужин в «Бауэри № 1» и который потом явился в крепость изложить свои условия обмена пленников.

Условия, предложенные сейчас Англией, были необычно, можно даже сказать, неимоверно щедры. Для жителей Нового Амстердама не изменится ничего, кроме флага. Город теперь будет называться Нью-Йорк, в честь брата короля — Джеймса, герцога Йоркского и Олбенского, лорда-адмирала. Все, что раньше звалось Новыми Нидерландами, теперь принадлежит ему.

Стёйвесант изодрал письмо. Толпа людей, которых он называл своими подданными, ответила на это гневным ревом. Они не желали ни несчастий войны, ни пролития крови, христианской или какой-либо иной. Они не считали себя чем-либо обязанными Вест-Индской компании. Что хорошего она им сделала? Даже собственный сын Стёйвесанта объявил, что не согласен с ним. Полторы тысячи обитателей Нового Амстердама в ответ на угрозу английского владычества дружно пожали плечами.

В ярости от такой измены Стёйвесант заковылял назад на крепостную стену, где заряжались пушки, нацеливаясь на флагманский корабль Николса, и шипели фитили.

Старина Петрус не боялся смерти. Если новая война с Англией будет объявлена, то почему бы не здесь и не сейчас? Он посмотрел на гавань, свою гавань, обдумывая следующий шаг.

Время остановилось. Горожане Нового Амстердама затаили дыхание, пока их правитель решал, спустить ли с привязи псов войны.

Войны за что, вдруг задумался Стёйвесант. За кого? За людей, которые только что открыто восстали против него? Если он сейчас выстрелит первым, последствия будут тяжелейшими. Ужасными. Англичане осадят город и в конце концов неизбежно возьмут его. Булыжные мостовые Нового Амстердама обагрятся кровью. Как осудит история губернатора, допустившего такую резню и разграбление из-за… всего лишь из-за собственной гордости?

Если эти жители Нового Амстердама, этот сброд на самом деле никакие не подданные Стёйвесанта, зачем ему переносить позор ради них? Не отряд братьев по оружию, а стая подонков всех рас и религий. Вот к чему приводит голландская политика терпимости: к слабости и нерешительности. Эти люди не стоят того, чтобы ради них умирать на полях Марса. К черту их. К черту и Вест-Индскую компанию. Все кончено.

Переговоры будут тянуться еще много недель, но миг высшей опасности прошел. Войны не будет.

Новый Амстердам выдохнул. Раздались приветственные крики. В трактирах вечером 27 августа 1664 года шла бойкая торговля.

Когда Стёйвесант в тот день вернулся домой, его встретила Юдит. Она ничего не слышала о том, что случилось в городе. Она рассказала мужу о странном утреннем происшествии. Вскоре после того, как он в гневе выбежал из дома, она услышала птичий крик в оранжерее, пошла туда и испугалась. Там был англичанин, который раньше приходил к ужину, и с ним женщина. Иоханн сидел у нее на руке.

Женщину Юдит не знала. Та была молода и красива, с золотыми волосами, совсем как у голландки. Зная взгляды своего мужа, Юдит умолчала, что на женщине были типичные квакерские фартук и чепец.

Мужчина был учтив. Он сказал, что нашел Иоханна на брёкеленской стороне реки и узнал его, так как раньше гостил в этом доме. И принес его сюда.

Когда визитеры уходили, Иоханн стал с ужасным криком рваться вслед за женщиной, но не смог за ней полететь, так как был привязан.

А как прошел день у Стёйвесанта? Правда, сегодня Господь послал чудесный денек? Такая дивная погода!

На следующий день на ферме Стёйвесанта состоялось совещание — десяток голландцев и англичан собрались, чтобы договориться о деталях передачи власти.

Присутствовали полковник Николс, Уинтроп и Ханкс в роли адъютанта последнего. Ханкс молчал. Когда, уже под вечер, собрание разошлось и участники начали разъезжаться, Стёйвесант жестом велел Ханксу остаться.

Они пошли в оранжерею. При виде Ханкса Иоханн распушился и зашипел. Стёйвесант успокоил его долькой сочного персика.

— Почему Николс с Уинтропом ни слова не сказали про вашего друга? — спросил Стёйвесант, кормя птицу.

— Я попросил губернатора Уинтропа не поднимать этот вопрос. А также не доводить его до сведения полковника Николса.

— А цареупийцы?

— Я попросил Уинтропа и про них ничего не говорить.

— Почему?

— Я решил, что это осложнит дело для вас.

Стёйвесант поразмыслил:

— Так Николс ничего не знает об этих людях?

— Только то, что они прячутся где-то в Новой Англии. Они его интересуют, конечно, но сейчас — не в первую очередь. Он занят другими делами.

— Да, — кивнул Стёйвесант. — Захватом моих земель.

— Я решил, что у вашего превосходительства и без того достаточно хлопот — обвинения в укрывательстве беглых английских цареубийц будут лишними. Как нам обоим известно, вы их не прятали. Их прятал ваш заместитель.

Стёйвесант предложил Иоханну еще кусочек персика.

— Чем я заслужил подобную заботу с вашей стороны, полковник?

— Вопрос скорее в том, чем вы можете за нее отплатить.

— А. Мистер Балтазар.

— Воистину.

— Ваш друг весьма разговорчив.