Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

– Жратвы!

Пожарский вышел наружу. Солнце ослепило глаза.

– Эй, где вы? – крикнул он стражников, стараясь разглядеть.

От пня, который был на самом солнцепеке, они переместились под ограду, где рос густой ивняк, дававший тень.

– Ну, нашел свойво Ваську, – спросили они, когда он подошел.

– Неа, – ответил тот, – куда запропастилси.

– Ладноть, найдется. Куды денетса. Если што, завтра приходи.

– А ночью-то вы будите? – спросил он.

У подвыпившей стражи его вопрос не вызвал подозрения.

– Да кто знат. Если ф смена не напьется, она придет.

– А их сколь? – как бы невзначай спросил Пожарский.

– Если ф придут, четыре бутылки надоть. Ха! Ха!

– Да ты на, допей! Твоя доля, – подавая недопитую бутылку, сказал один из них.

– Ладноть, пейте, – махнул рукой Пожарский, – Ваську найду, мы с ним и выпьем. Пока бывайте, сторажи!

– Бывай и ты, добрый человек!

А ночью стражу опять поднял знакомый голос. Те хоть и ругнулись, а пришли сразу двое, ждали, что ли, спать-то хочет, но выпивка, конечно, дороже. Поспать и потом могут, а выпить на дарма ой как их брату редко приходится.

– Че, Ваську свойво не нашел?

– Не нашел. Вот, гад, ну погоди, всю мордяку разобью. Тута душа пылат, а ен…

– Да ты… мужик, пошли с нами.

Они хотели было пойти вниз, да мужик запротестовал:

– Там у вас дышать нечем.

– Че есть, то есть. Пошли под кусты, тама у нас колода.

Когда подходили, мужик вдруг залаял. Да так здорово, словно чисто собака.

– Да ты че, мужик? – подивились охранники.

– Да я кошек выгнал. А то они, стервы, еще в темноте бросются да глаза повыдират.

– Да каки тута кошки! Они от такого запаха задохнутся. Ха! Ха!

– А вы?

– Да мы… привычны! Давай наливай.

Вино забулькало в чарки, которые заботливо прихватили стражники. Вскоре раздалось мяуканье.

– Э, – поднялся мужик, – я че говорил, есть у вас кошки. Пойду прогоню.

– Иди! Прогони! Ха! ха!

– Пойду.

Они не слышали, как щелкнула задвижка и три человеческих тени выскользнули на улицу. Там их уже ждала пара всадников, придерживая за повода еще лошадей. Вскоре эта пятерка, не торопясь, оставила город. Только там, оказавшись в безопасности, Пожарский и Кобыла обнялись. Когда прошли восторги первой встречи, Кобыла уныло сказал:

– Ты знашь, Андрей, рад, что на свободе, но не рад тому, че не выполнил просьбу великого князя.

– Че же он тя просил? – поинтересовался Пожарский.

Тот, не таясь, рассказал.

– Да, – задумался Пожарский, – купцы-то с тобой сидели? – спросил он.

– Нет. Куды их дели, не знаю.

– Но вот вишь. Щас нам вертаться нельзя. Утром переполох будет страшный, – проговорил Пожарский, – да, если их найти, с чем в Орду ехать. Товар-то разграблен.

– Да, – упавшим голосом произнес Кобыла.

– Ладноть, не горюй. Как у нас Захар… говорят? – Он повернулся к заднему всаднику: – Кстати, Андрей, это он тя спас. Я-то в это время со стражниками бражничал. Но ты здорово мяукаешь, – и толкнул в бок Кобылу.

– Как ты, атаман, лаешь, – со смешком в голосе ответил тот.

– Так ты че, – Кобыла глядит на Пожарского, – хотел, чтобы Захар сказал, – напомнил он.

– А, Захар, скажи, как у нас говорят казаки?

– Что будет, то будет. А будет, что бог даст! – проговорил Захар.

– Слышал, Андрей? Так что не горюй. А щас пришпорим коней. До рассвета нам надо подальше убраться, чтобы сбить погоню с толку.

Пожарский разделил свой небольшой отряд на два. Второй отряд повел Захар. Встреча была назначена на развилке, ведущей к деревне.

Встретились на другой день. Ни тот, ни другой отряды погони не обнаружили. Зато Захар обрадовал тем, что впереди, согласно свежим следам, на запад идет немаленький отряд.

– Немаленький, говоришь, отряд? – глядя на Захара, переспросил Пожарский.

– Немаленький, – повторил тот.

– Странно, в Рязани мы никого не видели, – заметил Пожарский, – на Москву? – подумав, спросил он.

– Думаю, нет! – ответил Захар. – Зачем им так колесить? Это мы прячемся. А те, видать, идут не таясь.

– Може, брянский или смоленский князья? – как бы рассуждая, говорит Пожарский.

– Вряд ли. И у них есть путь попрямее, – ответил Захар.

– Интересно, как думаешь, далеко ли они ушли, – глядя на Захара, поинтересовался Пожарский.

– Да я видел, как конские отходы еще дымились.

– Тогда за ними! – воскликнул Пожарский.

На след неизвестного отряда они вышли сравнительно быстро. Пожарский, взяв Захара и запросившегося с ними отощавшего Кобылу, они осторожно двинулись вдогонку. Чувствовалось, что неизвестный отряд неплохо знал этот путь и продвигался неторопливо, делая довольно частые остановки.

– Значит, им предстоит долгий путь, они берегут коней, – сделал вывод Пожарский.

– Как бы это были ни литовцы или тевтонцы, – высказал предположение Кобыла.

Под вечер запахло дымом костров. Оставив привязанных лошадей в лесу, они подкрались на такое расстояние, что хорошо была слышна их речь. Да, Кобыла прав, то были литовцы. И стало понятно, что те возвращаются из Орды. В Рязани они не были, это точно.

– Думаю, – сказал Пожарский, – это посланцы Ягайлы. Интересно, о чем они договорились.

– У них есть бумаги, – высказал свою мысль Кобыла, – неплохо бы ими завладеть.

– Мдаа, – вырвалось у Пожарского, – их почти в десять раз больше, чем нас. А что, если… – Он прикусил губу и повернулся назад.

На следующий вечер, когда литовский отряд остановился на очередную ночевку и кашевары принялись за дело, к ним подошел какой-то парень. Объяснив, что он из деревни Проклы, но, попав в незнакомые места, заблудился. Хочет сильно есть. Вот за эту ободранную птицу он, с этими словами парень кинул ее в котел, хотел бы получить чашку похлебки. Все это произошло так быстро, что литовские кашевары даже не успели сказать и слова. Один из них черпаком с длинной ручкой залез в чан и вытащил птицу. Оглядев ее со всех сторон, убедились, она была жирна. Он ухмыльнулся и швырнул ее обратно, сказав только:

– Ладно!

Получив в последнюю очередь свою чашу похлебки, парень пошел за кусты. Оглянувшись, что за ним никто не смотрит, он вылил похлебку на землю.

После похлебки всех литовцев потянуло… ко сну. Даже сам посол, ехавший в карете, и тот, забыв о стоящей перед ним шкатулке, откинулся на спинку и захрапел. Кто-то осторожно пробрался в отряд и, убедившись, что все они спят, замяукал как кошка. Ему ответил собачий лай. Этот человек заглянул в карету, осторожно взял шкатулку и быстро исчез. Его ждали. В шкатулке оказалась грамота. Печать осторожно вскрыта, и грамота развернута. Но грамотеев ее прочитать не нашлось.

– Переписать! – послышался твердый голос Пожарского.

Захар и Кобыла переглянулись: на чем и чем писать? Пожарский это понял, разоблачился и, сняв с себя нижнюю рубаху, сказал, глядя на Захара: