Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– Но как я объясню все, что со мной произошло на рынке. Несомненно, слухи о моих несчастиях дошли до госпитальеров. И мои корзины остались там…

– Почти весь твой рассказ должен быть правдивым, – предупредил Гуго де Пейн. – Итак, на рынке на тебя напали бродячие собаки, учуяв мясо и колбасу в корзинах. Тебе искусали ноги, повалили наземь, от боли и страха ты потерял сознание. Правильно я рассказываю?

– Так все и было, – кивнул головой армянин.

– Пока ты лежал без сознания, продукты растащили бродяги. Тебя же подобрала королевская стража и в бессознательном состоянии отнесла во дворец нашего государя. Это видели все. Далее не надо упоминать, что ты попал к нам, а скажешь, что тебя принесли в комнату для слуг в королевском дворце. В скором времени ты действительно там окажешься. Твои раны осмотрит королевский лекарь и сделает все для скорейшего их заживления. Затем король, узнав, что с тобой приключилась беда на рынке, прикажет выдать продукты взамен утерянных, а королевский виночерпий пожалует для доблестных госпитальеров несколько кувшинов превосходного вина.

– Но как я проникну в комнату маршала и возьму хитон, если маршал будет в комнате, а стража стоит подле ее дверей и днем и ночью – в отличие от вас госпитальеры заботятся о своих ценностях.

Магистр недовольно поморщился:

– Вот порошок из сушеных трав, он совершенно безвреден. Его нужно подмешать в еду во время последнего обеда. Вкусивший приправленное этим порошком блюдо спустя два часа впадает в глубокий беспробудный сон. Ведь ты помогаешь на кухне, а маршал и стражники – тоже живые люди, и им требуется пища.

– Сегодня же ночью я попробую осуществить все это, – твердым решительным голосом произнес Ираклий.

– Буду рад, если у тебя все получится, – с надеждой произнес магистр. – Мы сделали все, чтобы помочь тебе исправить твою же ошибку. Если мы не увидим хитона к завтрашнему утру – придется тебя предать жестокой смерти. Погибнет и много братьев-госпитальеров. От тебя зависит, какой будет цена справедливости. Если же у тебя все получится, то награда будет немалой. Мы с братьями, – магистр обернулся к участникам совета, – позволим опустить твою не маленькую руку в сундук с нашей казной и взять столько золота, сколько поместится в твоей горсти.

Никто на совете не стал возражать против плана Гуго де Пейна. Граф Шампанский также его одобрил, и виновато опустивши голову, первым поспешил покинуть совет.

В эту ночь Гуго де Пейн, похоже, не собирался ложиться спать. Уединившись после вечерней молитвы в своей келье, он, наверное, в тысячный раз измерил шагами расстояние от стены до двери. Около полуночи в комнату Великого магистра вошел стражник и положил на стол сверток.

– Это тебе просил передать тот большой человек, которого днем доставили на носилках.

– Где же он сам? У входа?

– Человек отдал мне сверток и растворился во тьме, – и, вспомнив, стражник добавил: – Но прежде чем уйти, сказал, что самой большой благодарностью будет прощение Всевышнего, которое он надеется вымолить. И велел поблагодарить за то, что ты простил его грех.

Из Европы прибыл очередной корабль с пожертвованиями мирян и доходами братьев-тамплиеров из западных стран – значительная часть их также отправлялась в Палестину. До поздней ночи Гуго де Пейн и Робер де Краон считали деньги, но закончить это дело не было возможности и до утра.

Магистр с презрением бросил очередную горсть золота обратно в сундук. Он поднес ладони к лицу и закрыл глаза.

– Что с тобой, Гуго? – участливо спросил брат. – Устал? Болит голова?

– Душа болит, – признался магистр.

– Да разве есть для этого причина? – изумился де Краон. – Деньги из Европы идут нескончаемым потоком, на Святой земле возводятся замки, наши победы приносят славу ордену, число братьев растет, все люди, связавшие себя с орденом Храма, не знают нужды ни в чем…

– Вот это меня более всего и волнует. Да разве может слуга Господа питаться лучше, чем барон или граф? У нас за обеденным столом монах долго мучается, прежде чем сделать выбор между говядиной, бараниной и птицей. Наши повара переняли у сарацинов привычку сдабривать блюда различными соусами, для наших рыцарей на рынке выискиваются белый и черный перец, имбирь, корица. Вино мы также привыкли пить сдобренное восточными пряностями. Разве так могут жить те, кто отказался от мира и принял Крест?!

– Но ведь у наших братьев не так уж много радостей в этой жизни. Как ты сам изволил заметить, они приняли обет слуги Божьего; а это значит, отказались от всего, чем дорожит обычный человек: жены, детей, отца, матери, братьев, сестер. Они с мечом в руках защищают святыни и христианских паломников от неверных и грабителей. Разве не заслужил человек, который может умереть в любое мгновенье, небольшую радость в еде? А хорошая пища им нужна не для удовольствия, не для чревоугодия, но чтобы рука не ослабла, подняв меч за праведное дело.

Гуго де Пейн любил просто так бродить по Иерусалиму; город, по которому ходил Спаситель, словно дышал далекими необыкновенными событиями. Великого магистра необъяснимо также влекли вещи, оставленные на земле людьми, покинувшими ее несколько столетий назад – пусть даже эти люди не совершили ничего необычного в своей далекой жизни. Даже каменный порог, отполированный сотнями тысяч ног и протертая босыми ногами или простыми сандалиями выемка на середине камня, удостаивались его восхищенного взгляда.

Однажды на стене древнего каменного дома, покрытого мхом, он узрел старый франкский крест. Де Пейн начал внимательно рассматривать камни и отыскал еще один крест на стене этого дома и точно такие же знаки на соседних. Гораздо больше осталось раздробленных вмятин на камнях, некоторые черты которых свидетельствовали, что ранее на этом месте находились христианские символы.

Любознательность заставила магистра открыть дверь, и сразу же он столкнулся с иудеем, спешившим на улицу.

– Подожди-ка, добрый человек, – вложив в голос всю свою любезность, обратился к нему де Пейн.

Иудей посмотрел на рыцаря с крестом и, хотя он спешил, но пренебречь обращением воина-монаха не смог:

– Буду рад помочь доблестному рыцарю Храма, если в моих силах, – ответил иудей.

– Не расскажешь ли ты мне, откуда на доме, из которого ты выходишь, старые франкские кресты.

– Могу только сказать, что этот дом несколько столетий назад принадлежал христианам. И еще, я знаю ученого иудея, который может поведать об этих домах многое. Ты нашел их случайно, а Понтий знал о том, что они существовали, и отыскал их не далее как позавчера. Надо было видеть, как седой старик прыгал от радости, словно ребенок, когда обнаружил, что дома великолепно сохранились.