Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

В дупле старой акации отшельники обнаружили пчелиную семью. Периодически в жаркий полдень, когда большинство пчел было на вылете, Гуго де Пейн забирался к ним в гнездо и отламывал несколько кусков сот, заполненных медом.

– Одно яство Иоанна Крестителя у нас имеется, – заметил Понтий. – Осталось найти саранчу. Почему-то ее не видно в этих краях.

– Не накличь беду, – испугался Гуго. – Если это ненасытная тварь появится здесь, она съест весь оазис вместе с пчелами. Поищем-ка другой пищи.

Собственно, другой едой они кормились с первого дня своего обитания здесь. В оазисе имелось несколько огромных финиковых пальм с плодами, как раз готовыми к употреблению. Все, что не могло быть съедено, засушивалось впрок.

К своему удивлению, отшельники нашли репу в разных местах оазиса. А еще Понтий обнаружил несколько пшеничных колосков – вероятно, выросших из занесенных птицами зерен. Их есть не стали, а все выбранные зерна посеяли в землю и ежедневно поливали водой из случайно пробившегося на поверхность источника.

Рядом с построенным шалашом они развели целый огород. Близость воды позволяла его поливать, а близость самих отшельников отпугивала от грядок с репой и пшеницей вредителей, вроде тушканчиков и птиц.

Однажды, проснувшись утром, Гуго и Понтий обнаружили, что их источник иссяк. Они принялись раскапывать место, где вода выбивалась наружу, но это ничего не дало. В конце дня иудей остановил храмовника:

– Копать бессмысленно. Где-то на глубине обрушился грунт и перекрыл нашу жилу. Если вода сама вырвется на поверхность, значит, мы спасены. Но возможно, источнику захочется течь где-то в земных недрах, и тогда погибнем мы, наш огород и, может быть, весь оазис.

Три дня не было воды во владениях отшельников. Поникли стебли разросшейся пшеницы, листья репы опустились вниз и начали сворачиваться в трубочку. Отшельники спокойно принимали удар судьбы и довольствовались тем, что по утрам собирали с листьев росу, а жарким днем прятались в тени. Гораздо хуже приходилось коню, с каждым днем он дышал тяжелее и тяжелее.

Однажды ночью раздался крик храмовника.

– Что там? – спросонья поинтересовался Понтий. – Не вода ли опять вышла прямо под твой бок?

– Нет. По моему телу, кажется, ползла змея. Я выбросил эту тварь, но что помешает ей вернуться?

– Не ужалила она тебя? – с тревогой в голосе спросил друг.

– Кажется, нет. По крайней мере, боли нигде не чувствую.

– Так это, наверное, был уж, – предположил иудей.

– Да кто его разберет на ощупь, ночью, – проворчал Гуго де Пейн. – Я и днем терпеть не могу этих ползающих тварей: ни змей, ни ужей.

Немного поворочавшись после ночного происшествия, отшельники уснули. Но спать довелось недолго: в ночи дважды прозвучало жалобное ржание коня тамплиера. Иудей и франк молчали и напряженно слушали, не появятся ли еще какие звуки. Однако ничто не нарушило воцарившуюся тишину.

– С ним что-то случилось, – тревожно прошептал Гуго.

– Подождем до утра и тогда все прояснится. Ночью мы ничем коню ничем не поможем, – благоразумно рассудил Понтий.

Оба они молча ворочались до рассвета, боясь потревожить сон друг друга, хотя оба так и не уснули.

Гуго первым покинул шалаш, едва начало светать. Спустя мгновение Понтий услышал его радостный крик:

– Вода! Вода!

Иудей вылез из шалаша почти одновременно с криком франка.

Источник пробился довольно далеко от прежнего русла – примерно в двадцати шагах.

– Умеешь ты находить воду, Гуго, – радостно промолвил Понтий.

– Я здесь ни при чем. Ты был прав, когда посоветовал прекратить раскопки старого источника. Насколько дальше от него ключ пробил себе новый выход на поверхность!

– Давай же поблагодарим Господа за Его доброту! – Иудей встал на колени, франк последовал его примеру, и оба прочли «Отче наш».

– Надо поискать моего верного скакуна, – напомнил Гуго, помолившись и утолив жажду холодной ключевой водой.

– Идем же скорее, – согласился иудей.

Однако где искать коня, они не имели представления. Обычно животное само приходило утром к водопою. Даже когда источник иссяк, конь столь же постоянно приходил к нему и с надеждой, затем с печалью, смотрел на место, где он выбивался из земли. Теперь преданного Арго нигде не было видно.

Для начала они пошли в ту сторону, откуда раздалось ржание. Дойдя до края оазиса, они не обнаружили животное ни живым ни мертвым. Затем отшельники обыскали весь оазис: он был небольшой, а предмет поиска немаленький; потому много времени сие занятие не отняло, но и нужного результата не принесло. Осталось искать любимца Гуго де Пейна в пустыне. До сих пор животное не покидало оазиса по собственной воле, и отшельники решили, если такое произошло, значит, случилось нечто ужасное.

Гуго де Пейн решил использовать для поиска коня опыт, который он приобрел, отыскивая следы Понтия. Они вышли в пустыню и принялись по кругу обходить оазис. Следы коня нашлись скоро. Вой шакала с той сторону, куда вели следы, усилил нехорошие предчувствия. Примерно через милю был обнаружен и конь, вернее, его труп. Арго лежал в ямке, вырытой пустынным вихрем словно специально для него.

Тамплиер смахнул слезу; иудей, увидев глубокую печаль друга, тоже заплакал.

– Отчего же он умер? – Понтий попытался установить причину смерти коня. – Если б на него напал хищник, непременно остались бы следы укусов, рваные раны.

– Старость, мой друг, старость, – печально промолвил франк. – Последний год он был непригоден для боя. Арго не мог принести никакой пользы ордену, потому я и взял верного скакуна в пустыню. Переход оказался для него слишком труден, а отсутствие воды и вовсе убило. Ничего не поделаешь: те лишения, которые мы, играя, переносим в юности, часто становятся последним испытанием в старости. И у людей, и у коней все в жизни одинаково.

– Твой конь поступил благородно, – высказал вслух свое наблюдение Понтий. – Последние мгновения своей жизни потратил на то, чтобы унести тело как можно дальше от нашего жилища.

– Арго всегда был таким. В одной битве он встал на дыбы и принял грудью арбалетную стрелу, которая предназначалась мне. Так что я обязан коню жизнью, – признался старый воин.

– Надо засыпать песком твоего боевого товарища. Иначе соберутся все волки и шакалы пустыни и опасаюсь, что не удовлетворятся твоим преданным скакуном. Возможно, им захочется попробовать и наши старческие кости, не дожидаясь, пока мы испустим дух. – Иудей решил оставить товарища, чтобы тот мог проститься с конем. – Я вернусь к шалашу за лопатой, а ты посторожишь труп благородного животного от этого радостно воющего шакала.

– Хорошо, – согласился франк. – За это время я сниму с коня сбрую. Возможно, она пригодится для чего-нибудь.