Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

Удача улыбнулась ему, когда солнце вошло в зенит. Гуго увидел два следа, каких наблюдал сегодня великое множество. При них была в земле еще дырка неправильной формы. Точно такие же вмятины он видел подле дома Понтия.

Обычно посох оставлял круглый след, но палка иудея была плохо обработанной, и это был именно ее отпечаток, единственный в своем роде. Когда Великий магистр впервые увидел некрасивый посох друга, то решил подарить ему новый, но… забыл, и теперь ему оставалось только порадоваться собственной забывчивости.

Солнце палило нещадно, и все же Гуго де Пейн отправился по следу. Ведь малейший ветер может замести это хрупкое свидетельство пребывания Понтия и найти друга будет неимоверно трудно.

Первое время Гуго де Пейн ехал на коне. Однако верному скакуну было трудно передвигаться с седоком на спине: ноги его, привыкшие к твердой земле, утопали в сыпучем песке, солнце также забирало силы Арго, который своим лошадиным возрастом был примерно одногодком с хозяином. Тогда Гуго спешился и повел коня за собой.

Он шел из последних сил, шатаясь и падая; шел, пока на землю не опустилась ночь – на редкость темная. Пришлось выбирать место для ночлега. Еще в сумерках он заметил слева небольшой кустарник, и следы Понтия вели именно к нему.

Гуго направился к единственному дереву в этом царстве кустарника. Силуэт его выделялся даже на фоне совершенно темного неба. Подле дерева тамплиер споткнулся о нагромождение веток и упал. Падать было на удивление легко, и приземление прошло совершенно безболезненно, словно на соломенное ложе. Гуго догадался, что именно это место Понтий избрал для отдыха, и именно здесь из веток, листьев и травы соорудил подобие кровати. Несмотря на то что день выдался необычайно богатым на впечатления, тамплиер уснул мгновенно – усталость пересилила все эмоции.

Ночью ему снился луг, сплошь покрытый цветами. По нему раньше, в прежних снах, ходил маленький человек, и теперь храмовник ждал святого Павла. Гуго наяву чувствовал приятные ароматы цветов, свежесть воздуха – словно в родной Франции перед грозой. И только мучительно ожидаемый Павел почему-то не появлялся. Картина райского луга начала светлеть все сильнее и сильнее. Гуго почувствовал, что становится больно глазам и открыл их. Было прохладное утро, солнце на востоке оторвалось от земли и медленно ползло вверх.

Проснувшись, Гуго первым делом начал рассматривать ложе. Оно было довольно свежим: хотя все листья засохли, но прутья кустарника только завяли. Получается, Понтий спал здесь прошлой ночью и разделяют их только день и ночь.

Тамплиер наскоро съел несколько ломтей лепешки, запил водой. Его Арго довольствовался листьями кустов, еще сохранившими утреннюю росу. Гуго пристроил к седлу коня свою котомку и вывел его из мира растительности. Догадываясь, что его ожидает впереди, всегда послушный скакун неохотно покидал оазис. Его хозяин, напротив, был чрезвычайно доволен, когда обнаружил удаляющийся от места их ночлега след Понтия.

Конь уже не мог везти седока, и Гуго вел его на поводе за собой. Тамплиер был благодарен верному животному только за то, что он вез на себе небольшой запас воды, еды, кое-какой инструмент и одежду…

Однообразный пейзаж развивал у путников необыкновенное воображение, и тамплиера не миновали обычные мечты пустынных странников. Несколько раз Гуго де Пейн видел впереди зеленый оазис, а один раз даже с домами, но при дальнейшем к нему приближении все исчезало, словно вода в песке. Когда в очередной раз видение посетило тамплиера, он не поверил в его реальность. На этот раз кусты и пальмы не никуда не девались, но по мере движения путника становились все больше в размерах и явственнее. Оазис был гораздо обширнее того, в котором Гуго пришлось заночевать, но никаких строений в нем не имелось. Впрочем, необитаемым он не был. Тамплиер с удивлением обнаружил старого друга, беспечно лежавшего под самым большим деревом.

Хотя Гуго знал, что его поиски увенчаются успехом, и не собирался их прекращать, пока не найдет Понтия, но его силуэт вызвал неимоверный восторг. Тамплиер почувствовал, как часто забилось его сердце, вот-вот готовое выскочить из груди. Он присел рядом и постарался успокоиться. Понтий сладко спал. Далее у Гуго де Пейна возникла проблема: как сообщить Понтию о своем присутствии и не испугать и не обрадовать его до смерти. Он хотел дождаться, пока друг проснется сам, но терпения на это не хватило. Тамплиер осторожно положил ладонь на плечо спящего человека, слегка его пошевелил и произнес:

– Приветствую тебя, Понтий! – голос его прозвучал необычайно радостно, хотя еще вчера тамплиер был уверен, что это чувство навсегда его покинуло.

Внезапное появление человека – там, где его не должно быть в принципе, – заставило довольно резво приподняться немолодого иудея. Вполне логичного страха не наблюдалось на его лице; по всей видимости, это чувство Понтий утратил и собственное будущее ему было безразлично. Однако ж удивление, а затем и радость (одинаковые с эмоциями неожиданного гостя) убеждали, что еще не все потеряно. Так неожиданно два столь разных человека за гранью обитаемого мира обрели радость жизни. Они обрадовались друг другу, словно близкие родственники, не видевшиеся несколько лет, хотя расстались эти два человека всего лишь несколько дней назад.

– Привет и тебе, Гуго! – Иудей поднялся на ноги, и они крепко обнялись.

– Как ты здесь оказался? – Они одновременно спросили друг друга. И замолчали, поняв бессмысленность своего вопроса и ненужность ответа на него.

Магистр отпустил коня, даже не потрудившись привязать животное к дереву, а сам свалился рядом с тем местом, где лежал иудей.

После дальней дороги под нещадно палящим солнцем Гуго, коснувшись всем телом земли, не желал больше пошевелить ни единым членом. Он замер и с наслаждением чувствовал, как уходит из него нечеловеческая усталость, как слабеют мышцы, расслабляются, кажется, даже сердце и голова…

– Гуго, твой конь может убежать, а без него тебе трудно будет выбраться из пустыни, – раздался взволнованный голос друга.

– Не беспокойся Понтий, мне он не понадобится.

– Что ты задумал, Гуго? Тебе здесь не место!

– Почему-то иудею можно остаток жизни провести в тиши, вдали от людской суеты, а мне, дворянину из Шампани, не дозволяется. Или ты купил эти несколько деревьев среди песков?

– Я – другое дело, – возразил иудей. – Все мои дела мирские завершены и остатком жизни могу распорядиться по своему усмотрению.

– Неужели ты думаешь, что я не подготовил преемника? А имущество мне, как и тебе, завещать некому и нечего. Так что подвинься, дорогой друг, – промолвил храмовник, устало закрывая глаза.