Владимир Москалев - Мудрый король

Следующие ворота – Тампль, на одноименной улице, ведущей через квартал Сен-Жерве к резиденции тамплиеров. И пятые, на востоке – ворота святого Антония, сразу же за монастырем. До них тянулась улица с Гревской пристани, за ними – церковь Сен-Поль и дорога в Реймс. Полукружие стены упиралось своим концом в правый берег напротив пролива меж двух незаселенных островов восточнее Сите. В этом месте, на набережной Целестинцев, решили поставить дозорную башню под названием Барбо.

После некоторых дебатов в адрес северо-восточной части города постановили осушение болот предоставить тамплиерам. В конце концов, это их территория, и немалая, надо сказать: от улицы Стекольщиков, что ведет от церкви Сен-Мерри к монастырю Пти Сент-Антуан, – до самого замка с двумя донжонами и церковью по образу храма Гроба Господня. Вширь территория простиралась от старой улицы Тампль до новой, где пропасть болот, за осушение которых тамплиеры и взялись сразу же после возвращения из похода.

Через несколько дней Филипп уточнил план, добавив еще двое ворот. Первые – святого Мартина – должны были располагаться между Сен-Дени и Тамплем. Вторые прорезают стену на востоке между воротами Тампль и Сент-Антуан. Отцы города, скребя подбородки, засомневались: а надо ли? Чем больше ворот, тем уязвимее стена.

– Чем больше ворот, тем больше башен, – ответил им на это Филипп, – а значит, лучше оборона. Ворота должны быть хорошо укреплены, для чего – нет смысла объяснять. И второе. Париж – огромный рыночный центр. Но не только деревня заинтересована в рынке, а и все города нашего домена. От ворот идут дороги, и дороги эти, повторяю, – пути торговли. Она будет сосредоточена на правом берегу; на левом – церкви, коллежи, которые уже к нынешнему времени протянулись до аббатства Святой Женевьевы. Духовная и светская власть остаются в Сите. Теперь о запахе. Париж воняет. Причина этого известна. Поэтому повелеваю: улицы мостить с уклоном к середине, где будет проходить канава для слива нечистот. Постепенно, перетекая из одной улицы в другую, они достигнут реки. Канавы эти следует регулярно промывать. Таково решение проблемы, Флассан. Вы поняли? Вот и отлично.

Так в Париже в скором времени появилась первая канализация.

Весь вечер – во время ужина и после него – Филипп с увлечением рассказывал друзьям о замысле, который он давно вынашивал и вот теперь начинает претворять в жизнь.

– Наш город обставит Рим! – воодушевленно говорил король. – Он станет лучшим и первым среди всех городов как в политическом отношении, так и показав любому желающему свою военную и культурную мощь. А университету я дам неограниченные права. Он послужит образцом для всех учебных заведений Европы!

Друзья с интересом слушали, переглядывались между собой, одобряли. Не обошлось без вопросов.

– Какой высоты будет стена? – полюбопытствовал Бильжо. – А ее толщина?

– Сколько всего ворот? Как они будут выглядеть? Куда пойдут от них дороги? – захотел уточнить Робер.

Гарт пожелал узнать, сколько предполагается поставить башен и будут ли прогуливаться по этой стене часовые.

Филипп ответил всем, потом добавил:

– Но ни один из вас не спросил, почему стена протянется именно таким образом? Нет ли тут скрытого умысла? Есть, друзья мои, и я объясню вам. Духовная власть, как известно, испокон веков претендует на верховенство. Наглядный тому пример – битва папства с империей. Так вот, чтобы прижать своих церковников, дабы не совали нос не в свое дело, я решил поставить стену так, чтобы аббатства остались за ее пределами. Это Сен-Дени, Сен-Лазар, Сен-Мартен, целестинцы. На юге – Сен-Виктор, Нотр-дам-де-Шан, Сен-Жермен-де-Пре. Но земель у каждого из них много, часть их остается все же в городе. Однако такое деление ослабляет влияние Церкви. Подобное произошло в былое время с рынком Ле Аль. Его основал еще мой дед. Но землями этими владел епископ Парижа. Ему пришлось отказаться от них взамен части прибыли от рынка. Так же я поступил с аббатом Сен-Жермен-де-Пре, на землях которого устраиваются ярмарки. А ведь прежде все рынки принадлежали церкви. Теперь ими владеет король, а значит, существенно идет пополнение казны. Но вскоре я отберу у аббатств и эту привилегию. Станут судиться – буду отбирать у аббатов их сан, а на их место ставить своих, хотя бы тебя, Герен, или Робера. Согласится Гарт – сделаю и его настоятелем. Бильжо не возьмется за это, знаю. Он воин, сутана аббата ему не к лицу.

Так решался Филиппом Августом вопрос обустройства города в 1189 году. Кстати, Августом (по латыни «Возвеличенный богами») назвал его монах Ригор потому, что король значительно увеличил территорию Франции и родился тоже в августе.

3 сентября Ричард Львиное Сердце короновался в Лондоне, к большой радости своей матери, Алиеноры, которой исполнилось к тому времени 67 лет. Не обошлось без инцидента. Будущий король, зная о презрительном отношении горожан к евреям, запретил тем показываться на обряде помазания. Но некоторые богатые евреи все же пришли: решили поднести королю подарки. Поднесли, да только потом еле ноги унесли. И то не все. Разгоряченные вином, горожане принялись избивать своих кредиторов. Оставшиеся в живых укрылись в архиепископском дворце. Король узнал, троих зачинщиков приговорил к смерти и запретил отныне нападать на евреев по всему королевству.

Всю осень 1189 года Ричард пробыл в Англии, потом начал собирать деньги на организацию крестового похода. Налог собрали, но этого оказалось мало, и Ричард принялся продавать звания, должности, саны, замки, города и земли. Однако и этого ему казалось недостаточно, и он, как пишет хронист, однажды воскликнул:

– Черт возьми, я продал бы Лондон, найдись на него покупатель.

Двусмысленная фраза, но истина в том, что Лондон был для Ричарда чужим городом; он смотрел на него и на всю Англию только как на источник доходов. Он вырос в Аквитании, там была его родина, и даже говорил он на провансальском языке, с трудом изъясняясь на английском и то через переводчика. Так что его с полным правом можно было назвать французским сеньором и с большой натяжкой – английским королем, потому как за все время его царствования он всего-то раза два-три появлялся в Англии, и никто его там не знал.

Перед походом Ричард, решив обеспечить себе тыл, подписал Кентерберийскую хартию с шотландцами. Отныне, после многих лет борьбы с Англией за свою независимость, это королевство становилось самостоятельным. Кроме этого он продал шотландцам за весьма умеренную цену в 10 000 марок две пограничные области. И… приостановил захватнические действия во Франции. Теперь его целью был Ближний Восток – установление там своего господства, захват территорий для своей империи. К этому же стремился и Барбаросса. Вот они, два утеса, которые вскоре должны были столкнуться. Папа Климент III, наблюдая за ними, потирал руки.