Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

– Моя госпожа! – любезно приветствовал ее Изембард. Элизия на прощание открыла ему кое-что интересное. – Говорят, ваша дочь Арженсия помолвлена…

– С Эрмемиром, сыном рыбака. То, что тебе сказала Элизия, – правда.

Наступила неловкая пауза. Никто в Барселоне не мог понять, как это благородная Года примирилась с таким постыдным, неравным союзом для своей дочери. Изембард посмотрел на епископа, но тот в ответ лишь насупил брови. Года не открывала своих помыслов даже ему.

– Я знаю, Изембард, тебе этого не понять, но причины у меня имеются.

Фродоин повелел каноникам выйти из зала, чтобы никто не мог слышать их разговор. Он пристально посмотрел на капитана scara и заговорил без обиняков, экономя время:

– Мы вызвали тебя не для осмотра границы, ты и так все знаешь.

– Этого я и опасался, – ответил рыцарь и покосился на молчаливого Сервусдеи.

– Ты здесь для того, чтобы создать войско.

Изембард вскинул брови. Фродоину, как и прежде, было мало полномочий духовного лица.

– Епископ, это дело Берната из Готии.

– Но это необходимо, чтобы новые графства продолжали жить! Теперь, когда нам удалось заселить пустые земли, нам нужно выстроить защитную линию по берегам Льобрегата и Сегре. Я рассчитываю на помощь графов Гифре Уржельского, Миро и Рамона Второго, графа Пальярса и Рибагорсы, но нам нужен человек, способный организовать оборону. И этот человек ты, единственный капитан-гот в королевской scara . А подходящий момент – это сейчас, когда король и его советники далеко.

– Проблема состоит в нехватке солдат, – пояснил Ориоль. – Каждую весну наборы маркграфа лишают нас мужчин: их уводят воевать в Аквитанию за сына нашего короля. Помимо наемников Дрого, в Марке остаются лишь неопытные юноши да старики.

Изембард понимал, насколько опасно и безрадостно такое положение, но он давно не был чувствительным юнцом, учившимся выживать у старых лесовиков. В элитном королевском отряде он получил представление о военной стратегии и, что особенно важно, о дисциплине.

– Для начала я хочу пройти вдоль линии укреплений на берегу Льобрегата. Я не ослушаюсь своего господина и не нанесу оскорбления маркграфу без веских причин. Последствия могут оказаться слишком серьезны.

Фродоин недовольно поморщился. Он не привык выслушивать возражения. Изембард прибыл как официальный посланник короля и епископу Барселонскому не подчинялся. И с этим приходилось считаться.

– Хорошо, только будь осторожен. – И Фродоин предоставил слово Жорди, который до сих пор не проронил ни звука.

– Несколько дней тому назад в город пришел мальчик. Его семья пасет скот возле башни Бенвьюр. Год назад его родителей убили. Сейчас мальчик в больнице, мы надеемся, он выживет, но семеро его братьев и сестер умирают от голода. В тех безлюдных землях таких семей множество.

– Изембард, обойди долины и горы и доложи обо всем королю! – воскликнула Года со слезами на глазах. Последнее десятилетие научило ее, что для защиты всегда требуется нечто большее, чем возлияния в честь Матери. – Перевозчики соли страдают от грабежей Дрого де Борра и сарацинских разбойников. Нестабильность на границе – источник обогащения для Дрого. И наша беда. Мы не можем дожидаться помощи от графа Берната!

Изембард понял, что это правда. Господь направлял его на тот же путь, которым когда-то шел его отец.

Фродоин закончил молиться и поднялся со старинной плиты – в новом соборе она тоже занимала центральное место у подножия алтаря. По главному нефу к нему шел Сервусдеи – старик опирался на плечо мальчика – двенадцатилетнего пастушка, которого выходили лекари-монахи. Епископ приветливо улыбнулся. Престарелый недужный монах, ослабевший после путешествия в Понтион, был благодарен мальчику за помощь и не умолкая рассказывал ему про собор и его духовное значение, как будто паренек мог хоть что-то понять.

Сотни людей собрались на эту мессу и теперь стояли во всех трех нефах, чтобы не пропустить торжественный момент. Епископ, в митре и с посохом в руке, повелел завершать работы в баптистерии.

– Сейчас, сынок, ты видишь свет, – объяснял мальчику Сервусдеи. – Остается вставить лишь несколько кирпичей, и апсида закроется навсегда. – Монах указал на проем в куполе и на столб света, достигавший алтаря. – И тогда храм погрузится в полумрак, потребный для сосредоточения помыслов. Из темноты мы отправимся на поиски Отца, который нас видит и судит строго.

Люди смотрели на каменщиков на высоких шатких лесах, а подмастерья в это время готовили раствор и доставляли его наверх с помощью блоков. Наступило торжественное молчание, и новая базилика Санта-Крус-де-Барселона кирпич за кирпичом замкнула свой свод над головами прихожан. Последний кирпич был водружен на место по знаку Фродоина. Храм окутался полумраком, и удивленные прихожане услышали новое, измененное эхо. Тихий благоговейный шепот вознесся к сводчатым перекрытиям, и Фродоин едва не расплакался. Он добился своей цели. Впереди предстояло еще много работы, чтобы придать собору величие, сделать его достойным домом Господа, но солнце больше не проникало в это священное место, а имя епископа навсегда будет вписано в историю Барселоны.

Фродоин обернулся, он хотел увидеть Году. Но дамы в соборе не было. Встречи их оставались тайными. В обители Санта-Мариа-дел-Пи епископ переодевался в платье бедного монаха и, накинув капюшон, поднимался на башню Монс-Иовис, которую Года привела в порядок. Прошло много лет, и страсть их не была уже прежней, но прежними оставались их сообщничество и любовь, наполнявшая их, несмотря на греховность. От этих встреч они не отказались бы ни за что на свете, и все-таки Фродоин и Года стали осторожнее. Слишком много страданий они пережили.

Фродоин еще раз оглядел мальчика, стоявшего рядом с Сервусдеи. Взгляд его обладал странным магнетизмом, как у Ротель из Тенеса, хотя он был еще невинным отроком.

– Здесь ты в безопасности. – Фродоин ласково потрепал его по голове. – Скоро наш хороший друг привезет сюда и твою родню. Вам нечего бояться, Господь о вас позаботится.

Внезапно мальчик разразился горестным плачем. Он не привык, чтобы о нем проявляли столько заботы, такого не бывало, даже когда его родители были живы. Его била дрожь.

– Мой господин епископ… – Пастушок говорил робко, как будто через силу. – Друг – это рыцарь по имени Изембард?

В сердце Фродоина впилась ледяная игла. Мальчишка не мог заранее знать это имя.

– Да, это правда. – Фродоин приподнял его голову за подбородок. – Говори, сынок. Ничего не бойся.

– Это имя мне назвал человек с обожженным лицом… – Он снова заплакал, ожидая неминуемого наказания. – Рыцарю не надо туда возвращаться, его убьют!