Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

Гали хотел поговорить с Дрого, но тот уже спешил прочь из таверны.

– Вы крысы, чего еще можно ждать от простолюдинов! И все-таки я пощажу ваши жизни за то, что вы отдали мне оружие этих лесовиков. – Он ухватил Элизию за горло и заставил подняться. – Больше не играй со мной, не то я скрою себе плащ из твоей нежной кожи!

Элизия упала и закашлялась. Дрого не преувеличивает, она поняла это по его помутневшему взгляду.

Как только воины ушли, Гали присел рядом с женой, но она резко его оттолкнула.

– Будь ты проклят.

– После того, что ты натворила, ты должна бы сказать мне спасибо, – огрызнулся Гали. – Напоминаю: все здесь принадлежит мне. Дрого станет графом и меня отблагодарит. Если ты снова что-то затеешь тайком от меня, тебе придется куда хуже, клянусь. А теперь поплачь о своем друге Изембарде.

Элизия лежала на россыпи миндальных орехов и плакала. Никогда еще ей не было так плохо. Помимо боли и унижения, мучило еще и осознание, что рухнули все ее мечты. Изембард погиб в Тенесе, и таверна ее уничтожена. И хотя Элизии не раз доводилось подниматься из грязи, сейчас она чувствовала себя обессиленной, неспособной начать все сначала. Ей хотелось оказаться вместе с дедушкой Ламбером в каком-нибудь мирном, покойном месте.

Дрого прошел вдоль Миракля и спустился к дворцам по улице, из-за дождей превратившейся в опасное грязевое месиво. Он чувствовал себя неуязвимым. Шпионы во вражеском стане доложили ему о намерении лесных рыцарей штурмовать Тенес, а Гали рассказал про оружие, поэтому Дрого не стал больше ждать и перешел к действиям. Барселонская стража капитулировала, оказавшись в численном меньшинстве перед полусотней наемников. Люди Арманни, не получив оружия, попрятались по огородам и подвалам в надежде уйти из города, когда на рассвете откроются ворота. Дрого беспрепятственно взял Барселону; скоро начнется охота. Для начала ему хотелось уладить дела с готскими семействами, которые много лет чурались его, бывшего вассала Гильема Септиманского.

Площадь была ярко освещена широким кругом факелов, шипевших под каплями дождя. Наемники Дрого вытащили из домов указанных им аристократов. Перед победителем на коленях в грязи стояли девять глав самых влиятельных семейств.

Вскоре появился и епископ Фродоин, не поспевавший за стремительным развитием событий. Он кричал на бессердечных наемников. Дрого доставляло удовольствие смотреть на пустую суету епископа. Он пришел под охраной своего капитана Ориоля и четверки верных солдат: с ним были Дуравит, Итало, Николас и Эхиль. Дрого подозревал, что именно Фродоин и затеял сговор, мешавший ему взять Барселону, но если он поднимет руку на прелата, его отлучат от Церкви. Король и самые влиятельные епископы Франции не успокоятся, пока не узрят его голову, гниющую в сундуке.

Нет, он не повторит ошибки Гильема Септиманского, он не напрасно сохранил жизнь Элизии из Каркассона, хотя и подверг бабенку тяжкому наказанию за предательство. Настало время отделаться от самых строптивых голов. На королевской ассамблее он сумеет оправдаться, объявив их сторонниками Гунфрида из Готии. Дрого давно уже продумал свое возмездие.

Хозяин города прошагал вдоль цепочки стоящих на коленях мужчин и остановился перед Нантигисом, единственным франком среди пленников. Рядом с мужем стояла прекрасная Года, сейчас она была бледна. Дрого глумливо склонился перед ней, женщина в ответ плюнула на землю.

– Я, Дрого де Борр, верный вассал короля Карла Лысого, явился, чтобы охранять барселонское графство до тех пор, пока не будет назначен новый граф! Городу нечего бояться, если до этого момента он будет мне верен! И все-таки невозможно поддерживать мир, когда предатели плетут заговоры против меня. Я принимаю должность виконта до весенней ассамблеи. Кто этому противится, тот предает короля.

Фродоин выступил вперед:

– Я здесь единственный представитель королевской власти, а ты не можешь ничего объявлять без одобрения монарха, Дрого де Борр! Возвращайся в свой замок, и я не стану докладывать о твоих действиях.

– Определенно заявляю, епископ, что с этого дня границы Марки никто не защищает. Стоит мне уйти, и явятся войска сарацинских вали [24] Наместник провинции в исламской стране. – из Сарагосы или из Льейды. Бану Каси [25] Бану Каси – династия правителей, владевших в VIII–X веках землями на правом берегу реки Эбро. не упустят прекрасной возможности вернуть эти земли под власть полумесяца.

Фродоин молчал. Сарацинский набег – это были не пустые слова, а реальная угроза. Для человека с его мерой ответственности дилемма представлялась неразрешимой, в торжествующих словах Дрого Фродоин расслышал весть о страшном несчастье, случившемся в Тенесе. Прелату было стыдно за свою беспомощность. Его противник обладал хорошими информаторами и сумел взять город хитростью, без пролития крови. Пришло время отложить оружие и начать переговоры.

Нантигис воспользовался паузой и заверещал:

– Не знаю, что тебе там рассказывали, но меня это не касается, я такой же франк, как и ты!

– Все, что происходит в Барселоне, касается и тебя, старик, – осадил его Дрого.

– Не уверен, что тебе стоит со мной так обращаться. Мое серебро может тебе сгодиться в будущем.

– Вот это верно, оно поможет мне уговорить вечно безденежного короля.

В руке Дрого сверкнул кинжал, он не раздумывая перерезал старику горло. Года в ужасе закричала, кричали и все плененные готы. Нантигис беззвучно разевал рот, кровь заливала штаны его палача.

– Я скажу тебе спасибо, когда мы встретимся в аду.

В следующую минуту наемники по сигналу Дрого перерезали глотки оставшимся восьмерым. Грязь окрасилась кровью людей, чьи семьи из поколения в поколение поддерживали жизнь в городе. Силы изменили Годе, и она медленно опустилась в грязь. Всех погибших она знала с детства. Десятилетиями делили они удачи и горести. То был клан благородных готов, которые противились натиску франкских обычаев; готы становились все слабее, но продолжали хранить верность прошлому. А сейчас Года умирала вместе с ними.

Дрого сделал к ней шаг, но Фродоин заступил дорогу:

– Нет! Прошу, не убивай ее!

– Я вижу, самодовольства у вас поубавилось, епископ. – Дрого расхохотался. – Вы не боитесь выступить против меня ради какой-то женщины… Не следует ли вам покаяться во грехе?

Фродоин рисковал лишиться своей митры и разгневать всех епископов Франции, но он не мог допустить, чтобы Года вот так погибла в грязи. Единственным путем для него оставалось отступление.

– Ты ведь понимаешь, тебе никогда не стать графом без моей поддержки, – твердо объявил Фродоин. – Королевская печать у меня. Моя кафедра стоит не ниже графского трона, а перед Богом она выше.