Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

– На нашей стороне?! – Элизия была в ярости. Лицемерие Гали поистине не знало границ. – Да разве ты был когда-нибудь на моей стороне? Ты умеешь только пользоваться!

Гали подошел ближе:

– Элизия, теперь все переменится. – Он попытался обнять жену, но та с отвращением высвободилась. – Ты родишь мне сына, и мы станем богатой семьей, владельцами постоялого двора. И уж конечно, мы сумеем вытянуть побольше из этого Берната. Приготовь еще сыру, как в Пуатье…

– Да ты на ногах не стоишь! Будь проклят день, когда я согласилась за тебя выйти!

Гали ответил жене градом оплеух, она упала на пол. Муж за волосы проволочил Элизию в кладовку под лестницей и запер дверь. На шум и крики в зал выскочил Гальдерик, Гали схватил его за горло. Мальчик задыхался и плакал.

– Если ты не заткнешься, женушка, клянусь, я убью этого щенка и сброшу в колодец! А ты просидишь взаперти, пока не образумишься. Я-то знаю, к кому ты собралась. Забудь его! Твой мир здесь, ради этого я и выиграл тебя в кости у старика Отерио.

Элизия устала колотиться в дверь и, поскуливая, свернулась на полу в темной кладовке. Каждое слово Гали было как отравленный дротик, и женщина безмолвно вопрошала, для чего Господь показал ей счастье и тут же его отобрал. Ничто в ее жизни не было настоящим. Ротель уйдет на рассвете и передаст Изембарду, что его любовь предпочла остаться в городе. Соединявшая их тонкая ниточка надежды оборвется. Рыцарь Изембард из Тенеса позабудет о простолюдинке, так всегда случается между людьми, занимающими разное положение в обществе. Таков естественный порядок. И она согрешила, пытаясь его нарушить.

Элизия чувствовала себя раненной насмерть, она уснула с желанием не просыпаться никогда.

В день святого Жоана, когда солнце сверкало в ярко-синем небе, Изембард с удивлением смотрел на четырех всадников, приближавшихся к монастырю Форнолс. Он собирался с духом, чтобы оказать им достойный прием.

Ротель ушла вместе с Эгой два дня назад, оставив его с кровоточащей раной в груди. Сестра рассказала, что Элизия собиралась покинуть Барселону вместе с ней, но не появилась в назначенном месте. У нее родится законный ребенок от Гали, а графу, судя по всему, понравилось, как она готовит. Уж слишком это радужная будущность, чтобы расстаться с нею ради парня без коня и без земли, которого Бернат из Готии определенно ненавидит за приверженность епископу Фродоину, – вот как понимал дело Изембард. В городе Ротель узнала о взаимной неприязни графа и епископа.

Хотя на ассамблее он был обласкан и посвящен в рыцари, он так и остался лесным бродягой, которому только предстоит выполнить данное обещание, – напомнил себе Изембард.

У троих из всадников были длинные плащи, круглые щиты и шлемы. Рыцарь из Тенеса с радостью вспоминал их лица, он объяснил всполошившимся монахам, кто пожаловал к ним в гости:

– Вот едет капитан Ориоль из гвардии епископа Фродоина Барселонского. А с ним – Арманни из Ампурьяса, Гарлеу из Конфлента и Маиор из Таррасы. Они были соратниками Гисанда, им удалось скрыться из Барселоны, когда Дрого взял город. – Изембард чувствовал, как оживает его душа. – Благодарение Господу!

– А мы, парень, считали тебя погибшим! – крикнул Ориоль вместо приветствия.

– Как вы меня нашли?

– Здесь многие рассказывают о чуде с воскресшим рыцарем. К тому же я знаю, что Ротель встречалась с Элизией.

– Как она там?

– Начала перестраивать таверну, но все-таки она совсем не такая, как раньше, – невесело ответил Ориоль. В Барселоне он пытался выведать у Элизии, что произошло, но так ничего и не добился.

Другие всадники тоже спешились и один за другим радостно обнимали Изембарда. Раны юноши закрылись, но он до сих пор чувствовал себя слабым.

День обещал быть безоблачным, и братья готовились отпраздновать день святого Жоана заготовкой дров за монастырской стеной и сбором ароматических трав, которые как раз зацвели, – монахи верили, что в этот день их целительная сила возрастает. Они заметили костры над далекими холмами еще три дня назад, но свой огонь разожгут сегодня, чтобы помогать солнцу, когда дни начнут укорачиваться.

Рассевшись в маленькой трапезной, капитан и трое рыцарей воздали должное сыру с изюмом и хлебу – монахи принесли еду, а сами вышли, чтобы не мешать разговору. Ориоль делился новостями из Барселоны. Изембард внимал капитану, пряча слезы. Судя по известиям, жизнь улыбалась Элизии. Еще Изембард узнал, что граф помиловал Году и она вместе с Арженсией вернулась в родовой дворец. Ходили слухи, что женщина соблазнила Берната из Готии, не проявив никакого уважения к памяти покойного супруга.

Изембард без колебаний доверил бы этим четверым свою жизнь, и вот, после долгого молчания, он открыл им главную тайну Марки.

– Эти монахи знают, где скрываются потомки графа Сунифреда. Они долго хранили это знание.

Гости разом вскочили на ноги, побледнев от неожиданного известия.

– Это точно, Изембард? – переспросил Арманни, не веря своим ушам.

– Монахи рассказали, что много лет назад к ним пришел серв, ему были нужны лекарства, чтобы лечить девочку. Ему пришлось открыть, о каком ребенке идет речь: это была одна из дочерей графини Эрмезенды. Они до сих пор скрываются в двух днях пути отсюда, в маленькой монашеской обители, которую Церковь не признает. Горстка монахов-бенедиктинцев служат там во славу Девы, Богоматери Рипольской. С ними вместе живут и Беллониды, и бывшие гвардейцы Сунифреда.

– Так, значит, они не погибли! – прошептал Гарлеу и со слезами на глазах сел обратно на табурет. – Но при дворе о них позабыли.

– Возможно, что и нет, – ответил Ориоль, беспокойно меривший комнату шагами. – На ассамблее в Серве Карл Лысый утвердил на троне Ампурьяса Суньера Второго и Дела, из рода Беллонидов, а мог и эти земли передать Бернату из Готии.

– Король боится, как бы дом Пуатье не получил слишком много власти на юге Франции, – заключил Маиор.

– Гисанд, наверно, в могиле переворачивается, дожидаясь, когда же мы их найдем, – заговорил после долгого молчания Ориоль. – И все-таки мы должны действовать с великой осторожностью. Если Бернат узнает эту тайну, он без колебаний заставит их исчезнуть навсегда.

В трапезную вошел настоятель, он и не скрывал, что слушал разговор воинов.

– Мы будем за вас молиться, только ведите себя благоразумно. Наши земли – самые безлюдные во всей Марке. В дне пути от той забытой обители находится покинутый город Ауса, который был резиденцией епископа при готах, а потом и во время сарацинов. В восемьсот двадцать шестом году, когда гот Аисон и его арабские союзники восстали против короля Людовика Благочестивого, французские войска стерли город с лица земли. Теперь вся эта территория, вкрапленная в самое сердце Осоны, представляет собой безлюдные пустоши, где встретишь только древние развалины да бродячие неприкаянные души.