Эптон Синклер - Жатва Дракона

Но Присцилла Хойл верила в любовь как в духовное развитие, как в средство избавления от ограничений индивидуального эго. Когда она объяснила Ланни это, он задался вопросом, не пропустил ли он всё это в те годы, которые он провел в местах отдыха и развлечений Европы. Он подумал о пяти женщинах, которых он любил до сих пор, и решил, что той, кто больше всего походила на мисс Хойл, была Мари де Брюин. Она была тем, кто дал ему больше всего, в течение шести лет. Ланни был глубоко тронут этой памятью и отважился снова положить руку на руку своего компаньона. На этот раз с братской добротой.

Но снова она убрала руку, сказав: "Не будем играть с огнем".

"Вы совершенно уверены, что я ничего не могу добавить к вашей жизни?" – спросил он, и она ответила без кокетства: "Я совершенно уверена, что вы могли, но также и то, что вы не захотите очень долго продолжать. Я думала об этом и поняла, какая пропасть между нами. Ваш мир и мой, как два бильярдных шара, которые касаются, но никогда не собираются вместе. У вас есть свои привычки и вкусы, ваши друзья в вашем grand monde. А что я могу вам дать? Несколько часов удовольствия, возможно, острых ощущений. А потом вы поймёте, что совершили ошибку. А я знала бы этом ещё до того, как вы это сделаете. Действительно, я знала бы это до начала, и я бы ненавидела бы себя и вас за такое поведение".

Так оно и было. Она отвергла его. Для него это была новым опытом и немного унизительным. Разумеется, Грэсин отказала ему за тридцать тысяч долларов и начало карьеры на Бродвее. Розмэри отказала ему, чтобы стать графиней, и он подозревал, что Ирма сделала то же самое. Но все эти три женщины были его на какое-то время, в то время как эта женщина даже не позволила ему снова поцеловать ее. Она сказала, что уже поздно, и что ее мать может волноваться, как и его мачеха.

Поэтому он отвез ее в скромный коттедж, куда он когда-то доставлял ее. И когда она вышла, произошло нечто забавное. Она протянула ему руку и сказала: "Если бы вы были сейчас во Франции, вы бы знали, что делать, n'est-ce pas, monsieur? " Поэтому он поцеловал ее руку, нежно и почтительно, и ему показалось, что это была прекрасная рука, которую он не хотел отпускать.

Ланни уехал, испытывая муки совести. Здесь, ему показалось, была женщина, чья личность воплотила те идеальные вещи, которые он жаждал. Ему совершенно не нравилось, что она думала, что он считает городского библиотекаря не равным себе по социальному положению. Но он был не вправе дать ей хоть малейший намек на свои демократические настроения. Он снова должен был сказать себе, что президентский агент был чем-то меньшим, чем мужчина, и никогда не мог быть хорошим мужем. Кстати, он напомнил себе об основном принципе, связанном с автомобилем, что, когда машина в движении, водитель должен крепко держать обе руки на рулевом колесе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.

Если дом разделится сам в себе

64

I

КОГДА Ланни Бэдд в последний раз посещал город своих предков, тот был похож на всю остальную часть страны. Куча противоречивых мнений, но почти все до одного человека были объединены одним лозунгом: "Никогда больше!" Если Европа решила окунуться в новую войну, то это было делом Европы. Но добрые старые Соединённые Штаты Америки решили не вмешиваться. И любой человек, который предложил бы что-нибудь иное, был бы социально опасным элементом и, вероятно, платным агентом некоторых иностранных держав. Все в Ньюкасле согласились с этим, от президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт до чистильщика сапог на углу Портовой и Главной улиц. – "Америка собирается не вмешиваться в следующую войну!"

Но теперь, через несколько дней, всё кардинально изменилось! Правительство наложило эмбарго на экспорт оружия, боеприпасов и военного снаряжения всем воюющим странам и на город Ньюкасл, который стал похож на гаснущую свечу. Главные средства существования города предоставляло вековое и постоянно растущее производство Оружейных заводов Бэдд . После последней войны его огромное производство перешло на создание всего, от сковородок до лифтов. Но в последние годы производство оружия было возобновлено и вновь стало основной отраслью города. Большие грузы отправлялись как в Великобританию, так и во Францию. Но теперь наступил конец! Один корабль, тяжело груженный, вышел из реки в пролив и прошел мимо Монток-Пойнт, когда правительский катер пошел в погоню за ним, посылая сигналы с приказом вернуться. Теперь эти товары вернулись на склады компании, и полдюжины цехов завода были закрыты, а их рабочие сидели дома, ожидая, когда Управление общественных работ отреагирует на их заявления о помощи.

С Робби Бэддом всё было не так плохо, потому что у него были заказы от правительства США. Но часть произведённых самолетов была предназначена для Великобритании и Франции, а теперь они никуда не ушли, и Робби отправил телеграмму в военное ведомство, требуя узнать, будут ли размещены новые заказы, иначе он сократит производство с трех смен до одной. По несколько раз в день он звонил по телефону, чтобы узнать результаты. Но вояки были такими, какими они были всегда, и никакой бюрократ не мог быстро принять решение.

Но не только рабочие и служащие Ньюкасла жили на французские и британские деньги. На них жили сотрудники бакалейных и универсальных магазинов, врачи, юристы и банкиры, а также фермеры на много километров вокруг, кто привозил свою продукцию в город, чтобы накормить его население. Эмбарго отрезало их снабжение финансовым кислородом. И в соответствии с принципами экономического детерминизма все начали упорно думать и пересматривать свои представления о мире, в котором они жили, и о политике их правительства. Споры продолжались в каждом доме и на каждом углу улицы, и замешательство в одном маленьком городе постоянно росло.

Старое население Новой Англии было тем, что его имя накладывало на его речи, манеру и чувства. Оно верило в свободные институты и не одобряло нацистов, за исключением того, что они могли потребоваться для удержания коммунистов в России. Теперь, когда нацисты заключили сделку с Россией, старое население Новой Англии больше не видело от них никакой пользы и категорически заявляло, что так называемый "Закон о нейтралитете" действует в пользу Германии, которая и так не могла получать никаких американских товаров. Их аргументы были поддержаны поляками, которые составляли большую долю иммиграционного населения города. Им противостояли ирландские католики, которые видели наибольшее удовольствие в жизни во вреде Британской империи. Все ирландцы превратились в воинствующих пацифистов, к которым присоединились немцы и большинство итальянцев, а также франко-канадцы, которые скорее были католиками, чем французами.