Эптон Синклер - Жатва Дракона

– Мистер Зиберт, у меня дух захватывает. Я не умею водить машину, и я не мог позволить себе роскошь её иметь.

– Тогда вы могли бы её продать, это полностью зависело бы от вас.

Ни разу за время этой долгой прогулки женщина не глядела на мужчину рядом с ней, ни он на нее. Они шли прямо, поглощенные своим разговором, за исключением моментов, когда кто-то проходил мимо их, и они останавливались на середине фразы. Теперь человек поднял взгляд и увидел, что женщина кусает губы.

"Я знаю, что вам кажется, что это безумное предложение", – продолжал он. – "Но позвольте мне объяснить мое затруднительное положение. Я въезжал и выезжал из страны десятки раз. Но только теперь все мои старые прибежища наблюдают, и большинство из моих старых соратников мертвы или в тюрьме".

"Мистер Зиберт", – воскликнула она, – "вы просите ужасную вещь!"

– Я не буду заставлять вас, мисс Крестон. Это вопрос вашей совести. Я указываю, что проблема состоит не в том, что я ищу что-то для себя. Я мог бы жить свободно и безопасно в Германии, если бы я был готов отказаться от моей веры в человеческую порядочность, как это и сделали многие другие. К тому же, так случилось, что у меня есть информация, имеющая жизненно важное значение для внешнего мира, если я смогу вывезти её. Германия тюрьма, но вы обладаете волшебным ключом. Вы американка, и вы принадлежите к тому классу, который имеет привилегию свободно передвигаться по миру и пользоваться уважением.

– Вы ошибаетесь, мистер Зиберт, если вы думаете, что я богатая женщина или что-нибудь рядом.

– Тот, кто смотрит на вас, или кто слышит, как вы говорите, будет знать, что вы, что называется настоящая леди, что вы не переправляете контрабандой товар, не водите компанию с красными, и имеете право на приобретение автомобиля и иметь шофера, который будет возить вас по Европе. Охранники на границе будут вежливы и спросят, какое количество немецких денег вы вывозите, и, возможно, попросят показать ваш кошелек. Они только глянут на вашего слугу и возьмут его разрешение на выезд без комментариев.

– А вдруг всё пойдёт не так? Предположим, что кто-нибудь узнает вас?

– В этом случае у вас будет совершенно ясная история. Вы планировали купить машину и нанять водителя, и появился незнакомый человек, который представился шофером и принес вам рекомендательные письма. Я предоставлю их вам. Они не будут подлинными. Но легко поверить, что вы приняли их и наняли человека. Насколько я понимаю, вы не встречали никаких красных или антифашистов в Германии. Поэтому ваше досье чистое. Нацисты не доставляют много хлопот американцам. Они хотят, чтобы ваша страна держалась подальше от следующей войны, когда она наступит. Мое твердое убеждение, что ваша страна не сможет остаться в стороне, и поэтому вы когда-нибудь поймёте, что помогая мне бежать из сумасшедшей Европы, вы также помогаете своему собственному народу.

XIV

Прогулка оказалась долгой. Такой долгой, что силы женщины иссякли, и она захотела присесть на скамейку в парке, около которой они проходили. Но скамья была покрашена в желтый цвет и на ней была большая черная буква "J". Спутник должен был объяснить ей и провести ее дальше туда, где была "арийская" скамейка. Там они посидели некоторое время, и никто не обращал на них особого внимания. Лорел Крестон задавала вопросы один за другим. Вопросы, которые она не задавала бы, если бы всерьез не думала удовлетворить просьбу этого человека. Он сумел с помощью прекрасных слов, которым его научил Ланни Бэдд, полностью убедить ее, что он был тем, за кого он себя выдавал. Ей даже в голову не приходило, что он может быть профессиональным преступником, пытающимся скрыться от немецкой полиции, скажем, фальшивомонетчиком или контрабандистом драгоценных камней, не говоря уже о руководителе банды, которая собирается ограбить завод Сименс унд Хальске и украсть нагнетатель для истребителя!

Лорел Крестон хотела знать, когда он хочет уехать, и он сказал ей, что воскресенье лучший день для пересечения границы. Будет много прогулочных машин, и охранники будут заняты. – "Мы выедем примерно в девять часов утра и на границе будем в пятнадцать".

– У меня не будет времени, чтобы уладить все мои дела, мистер Зиберт.

– Я ничего не могу сказать об этом, но вы и не должны улаживать все свои дела, так как вы скоро могли бы вернуться в Берлин. Вы могли бы придумать в Англии друга, который заболел, и которого вы решили навестить и помочь. Этот друг мог быстро выздороветь, и вы могли бы вернуться без каких-либо комментариев.

– Но мне придется купить машину и получить необходимые документы.

– Вы можете сесть в такси и доехать до дилера, а через десять минут вы станете владельцем автомобиля и документа, подтверждающего вашу собственность.

– И лицензия на автомобиль и все такое?

– Для американской леди дилер с удовольствием позаботится и об этом и доставит машину, куда она захочет. Я заберу автомобиль, а в девять часов утра в воскресенье я предстану перед пансионом в форме настоящего шофера, и вы отбудете при полном параде.

– Кажется, вы все продумали!

– Нужно научиться делать это, когда вступаешь в войну с гестапо. Иногда бывают промахи, но я не думаю, что они будут в этом случае. Ваша собственная позиция слишком безопасна.

– И вы полагаете, что вы сделали мне это необычное предложение исключительно на основе моих рассказов, которые вы прочитали?

– Вы не представляете себе, как много себя вы вложили в свои рассказы, мисс Крестон, я обнаружил там одновременно и теплое сердце, и острый ум, две вещи, которые не всегда сходятся. Я понял, что писатель знает, что такое паразитизм, и как он ослабляет и, в конце концов, уничтожает человеческий характер. Я рискнул предположить, что такой писатель не мог бы быть поклонником нацистской диктатуры и, разумеется, не предал бы доверия, оказанного ей.

– Я восхищалась тем искусством, с которым вам удалось передать мне свои идеи в том пансионе, не сказав ни слова, которое кто-нибудь мог бы понять.

– Естественно, я долго думал об этом и подготовился, пользуясь книгами. Позвольте мне спросить, действительно ли вы знаете этот сонет Байрона.

– То, что я знаю лучше, это более длинное стихотворение под названием Шильонский узник. Речь идет о человеке, который боролся за свободу Швейцарии и был заключен в темницу.

– Его имя было Бонивар.

– Да, я не уверена, что смогу вспомнить сонет.

– Я выучил его по этому случаю. Позвольте мне прочитать его для вас и заранее указать на то, что буквально сотни тысяч мужчин и женщин, никто, кроме гестапо, не знает, сколько их, находятся в застенках по всей Германии в этот момент. И ни за какие-то преступления, только за то, что они отказались подчиниться воле невежественного и фанатичного деспота. Позвольте мне прочитать строки Байрона, которые применимы к нынешней ситуации, не меняя ни одного слова.