Эптон Синклер - Жатва Дракона

На данное время работа Ланни была сделана, и он заслужил каникулы. Он позвонил Ирме и спросил, сможет ли приехать, и она ответила гладким, спокойным голосом, что его ждут.

Эту формальность никогда не пропускали. Они были скрупулезно сердечны друг к другу. Оба были удовлетворены новым образом жизни, которому они следовали после их расставания четыре года назад, и стремились сделать так, чтобы они оба могли любить своего ребенка и охранять его душевное спокойствие.

В более крупном коттедже в поместье жила бывшая теща Ланни, которую он до сих пор называл "Мама", и ее брат, которого он звал "Дядя Гораций". Они с ним были ласковы. Фанни Барнс не стала принуждать его играть в бридж, потому что она знала, что это ему скучно. И она быстро прекратила разговоры брата о добрых старых временах, когда он нажил себе состояние на Уолл-стрите и как он мог сделать это еще раз, если бы у него были деньги. Вся эта настороженность возникла из-за ужасной идеи, что, если Ланни не будет чувствовать себя уютно и довольным, то он может взять малышку в какое-то путешествие, скажем, в Жуан-ле-Пен или в Ньюкасл.

У Ланни был трехсотлетний коттедж, который был переоборудован и снабжен всеми современными удобствами. Ему приходилось слегка наклоняться, чтобы войти в дверной проем, но когда он был внутри, у него было все, что он хотел. Слуга ждал его и готовил пищу, когда ему не хотелось идти в замок. Бесплатное пользование телефоном, и неважно, звонил ли он в Берлин, Жуан или в Нью-Йорк. Маленькое пианино и радиоприемник. Почту ему приносили, и любые газеты, которые он заказывал, в том числе из иностранных столиц. Мир всегда делал все возможное, чтобы портить Ланни Бэдда. И его совесть не давала ему покоя. Чем больше он наслаждался роскошью, тем больше он ненавидел систему эксплуатации, на которой базировалась эта роскошь.

Большую часть времени он проводил с маленькой Фрэнсис, к которой он приехал. Вместе с ней он ездил верхом на лошадях. Он смотрел с нею на стада овец и кормил оленей, павлинов и птиц лир, лебедей и ручных канадских гусей. Он слушал, как она играет новые пьесы на фортепиано и играл для нее, когда она танцевала. Он читал ей и рассказывал истории о достопримечательностях, которые он видел, и о людях, которых он встречал, но изо всех сил старался держаться подальше от политики. Он был для нее романтичной фигурой, и его визиты были замечательными событиями в жизни "бедной маленькой богатой девочки". Ее жизнь была сплошной рутиной, но она была счастлива и получала отличную подготовку для карьеры хозяйки такого большого имения, как и Уикторп.

Кроме того, он не преминул познакомиться с достопочтенным Джеймсом Понсонби Кавендишем Седриком Барнсом, виконтом Мастерсоном, которому было уже полгода, и которому суждено было стать пятнадцатым графом Уикторпом. Золотой пушок на его голове превратился в такие же волосы, как у его отца, и его глубокие карие глаза были такими же, как у его матери. Он был копией Ирмы и Седди, так же, как Фрэнсис была копией Ирмы и Ланни. Необходимо, чтобы все эти пятеро были друзьями. Поэтому Ланни похвалил благородного младенца и обнаружил у него признаки разума, и даже нашел время, чтобы завоевать уважение у высокопоставленной и серьезной леди, которая была выбрана в качестве главной няни для этой крохи объединенной аристократии и плутократии. Ланни никогда не упоминал, но и не мог забыть, что Дж. Парамаунт Барнс, король коммунальных услуг Чикаго, начал жизнь рассыльным. И вот его внук родился виконтом и собирался стать графом!

XV

По вечерам Ланни читал, или, если в замке были гости, он одевался и отправлялся туда. Уик-энд в замке Уикторп был занятием по британской политике и, следовательно, мировой. Приходили мужчины и женщины разных взглядов, мнений и убеждений. В основном консерваторы, также и либералы и не исключались даже эксцентрики, если знали, как себя вести. Ирма переделала и обновила замок в соответствии с идеями Лонг-Айленда. Некоторые могли придираться к ее вкусу, но вскоре они привыкли к американской температуре и оценили все другие удобства. Замок походил на большой частный отель, используемый для конференций общественными деятелями, которые хотели обменяться мнениями и расширить свое понимание событий.

Они с большим уважением относились к американскому искусствоведу. Сколько людей в Англии могло сказать, что они были гостями в Берхтесгадене неделю или две зараз? В самом деле, был ли в Англии хоть один человек, который мог бы сказать, что его отвозили в убежище фюрера на вершине Кельштайна через тоннель и шахту лифта высотой двести метров? Был ли иностранец, кому бывший ефрейтор открыл, что считает Магомета величайшим государственным деятелем, который когда-либо жил, и свою решимость добиваться немецкого Ordnung und Zucht методами, которые этот пророк пастухов продемонстрировал тринадцать столетий назад?

Теперь, как никогда раньше, англичане и англичанки чувствовали потребность понять этого странного нарушителя статус-кво, этого полу-гения, полу-безумца, который возник из глубины центрально-европейских страданий и отчаяния. Они обсуждали его в пабах и на углах улиц. "Это тот Итлер" или "этот Итлер", – можно услышать, как уборщица говорит мусорщику. И в гостиных было то же самое, но на более изящном языке. Обычные благоприятные условия для отдыха в замке Уикторп были приостановлены, и вместо общего обмена мнениями они захотели, чтобы говорил один человек. Они задали ему поток вопросов. Кто на самом деле этот фюрер? Что он ест? Что он носит? Кричит ли он при разговоре, как кричит по радио? Правда ли, что он плохо говорит по-немецки? И прежде всего, чего он хочет, и будет ли он действительно удовлетворен, когда получит своё? Как можно быть уверенным, что он будет удовлетворен? И можно верить ему на слово?

Ланни должен был быть начеку, чтобы встретить такой шквал. Ади хотел, чтобы он сказал, что тот жаждет дружбы Англии. Так что Ланни повторял это снова и снова. "Но на каких условиях? " – спрашивали гости. – "Его условия или наши?" Ланни должен был сказать: "Я боюсь, что это будут его условия". И тогда: "Каковы его условия? Он меняет их каждый день. И если мы что-то уступаем, он воспринимает это как признак слабости и пытается схватить что-то другое, не спрашивая. Когда он собирается остановиться?" Сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт должен был повторить и не раз: "Я эксперт в области искусства, а не политик или психолог. Я могу рассказать вам, что он сказал мне, но я не могу сказать вам, что происходит в его голове". Ланни пришлось проявлять большую осторожность, поскольку во всей Англии были немецкие агенты, и многие из них были в высших кругах.

XVI