Эптон Синклер - Жатва Дракона

Теперь Ланни видел в газетах множество фотографий королевских особ в облачении, и он знал, что Британия была в панике, имея на то основания. Он сказал себе, что это не Король и Королева в старом смысле этих слов, а два символа надежды британского народа. Было три Британии, и они существовали веками. Аристократия, отчужденная и непроницаемая, как всегда в каждой стране. Плутократия, лорды фунтов и гиней, слепые ко всему, кроме своей прибыли. А также Британия рабочих, демократии и спасительного меньшинства либеральных мыслителей и государственных деятелей, которые создали Британское Содружество и сохранили его в качестве инструмента прогресса. Эта третья Британия поддержала дело колоний во время американской войны за независимость. Она спасла Американский Союз в Гражданской войне, удерживая британские правящие классы от помощи рабской власти. И теперь она боролась с умиротворением диктаторов и тех сил в стране, которые симпатизировали фашистам, и которые решились выступить на ближайших всеобщих выборах с программой близкой к фашизму.

V

Телефонистка из Нью-Йорка сообщила, что профессор Чарльз Олстон вызывает мистера Ланни Бэдда. Дело шло к обеду, и Ланни был в доме. – "Привет, Ланни, это ваш старый друг с Мирной конференции. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что мы с вами не встречались с тех пор, как расстались в Париже двадцать лет назад. Правильно?"

Большой опыт в интригах научил сына президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт всё схватывать на лету. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что в комнате с Олстоном должен кто-то находиться. Или Олстон считает, что в доме Бэддов может быть параллельная линия, и он не хотел, чтобы кто-нибудь на этой линии знал, что он встретил Ланни два года назад и познакомил его с Ф.Д.Р. Ланни, который разделял это желание и хранил эту тайну, спокойно ответил: "Это соответствует моим воспоминаниям".

"Ваш отец дома?" – Был следующий вопрос. А затем: "Интересно, это тоже соответствует его воспоминаниям?"

Тогда Ланни понял, что его друг пытается убедиться, рассказал ли Ланни своему отцу о встрече с Олстоном в Нью-Йорке. Ланни никому об этом не говорил, поэтому он сказал: "Я не сомневаюсь, что его воспоминания совпадают с моими".

Бывший профессор географии продолжал: "Так уж случилось, что у меня есть интересные сведения, которые могут иметь большое значение для вашего отца. Я бы очень хотел увидеть его".

– Я уверен, он будет рад видеть вас в любое время, профессор.

– Он часто бывает в Нью-Йорке?

– Теперь не так часто. Завод занимает всё его время.

– Так получилось, что завтра утром во второй половине дня я должен вылететь в Вашингтон. Интересно, окажет ли он мне огромное одолжение, если заедет в город утром на час или два?

"Я не знаю, каковы его планы",– ответил сын. – "Я лучше позову его к телефону, если это вас устроит".

– Я не решаюсь обратиться к вам с просьбой, Ланни, потому что я чувствую себя виновным, что последние двадцать лет пренебрегал вами.

Ланни понял, что его бывший работодатель полностью убедился, что ключевой момент не был упущен. – "Все в порядке, профессор, мои чувства не пострадали. Я знаю, насколько вы были заняты. Все в порядке".

VI

Ланни прошел в столовую, где его отец только сел за стол. – "Профессор Олстон на связи, звонит из Нью-Йорка".

"Чарли Олстон?" – воскликнул Робби. – "Что за ч..." Затем он остановился, потому что здесь присутствовали его жена и пара ее подружек. Эстер разрешала им выпить коктейль перед обедом, но предполагалось, что они никогда не слышали слово "чёрт", кроме как в церкви.

Робби подошел к телефону, и Ланни последовал за ним на случай, если понадобится. Он слушал одну сторону разговора, в то время как два товарища по колледжу, которые не видели друг друга больше двадцати лет, обменивались приветствиями. Затем с некоторым развлечением следил, как его отец продолжал борьбу за приоритет. Человек не забывает впечатления своей молодости, а для богатого и модного Робби Бэдда человек на другом конце провода все еще был "зубрилой", человеком, которого в Йельском университете никогда не принимали за своего. Не помогло делу его профессорство географии в провинциальном колледже и, тем более, его связь с Новым курсом и признание его газетами одним из членов "Мозгового треста". Президент Бэдд-Эрлинг Эйркрафт ненавидел больше всего на свете профессоров колледжа, занявших посты в правительстве, и говорящих бизнесменам, что им делать. Что за идея вызова в Нью-Йорк на встречу с таким человеком, когда это было так очевидно, что такому человеку надо сесть на поезд и приехать в Ньюкасл. И Робби вздулся, как рыба-шар, вынутая из воды.

Но очевидно, что бывший профессор сказал что-то важное. И в глубине души у Робби возникло беспокойство. Ведь, в конце концов, эти люди были у власти, и кто мог догадаться, какие темные секреты они могут знать? Это было начало революции. Но тогда, как известно, революции происходят, а от них одни неприятности. В конце разговора было: "Ну, хорошо, я приеду". Но он не собирался быть обходительным с этим. Нет, нет и нет! "Ритци-Уолдорф, одиннадцать завтра утром", – но его голос, казалось, говорил: "Что за черт это означает, зубрила, останавливаясь в таком отеле?"

Робби был слишком хорошо воспитан, чтобы ворчать за обеденным столом в присутствии своих гостей, но потом он выдал всё сыну. Он не собирался уступать ни капли Новому курсу, ни каким способом, ни сейчас и ни когда-либо. Ланни остановил его предложением: "Послушай, Робби, предположим, он хочет сказать тебе, что кто-то готовится взорвать твой завод?"

Робби не думал об этом. "Кто-то?" – спросил он. – "Что за кто-то ?"

– Я точно не могу догадаться, но я знаю, что этот мир находится не более чем за год или два от войны, и когда ты взялся за изготовление военных самолетов, ты попал прямо в окопы переднего края. Ты воображаешь, что тебя будут защищать ангелы?

Президент Бэдд-Эрлинг Эйркрафт решил, что, в конце концов, в город не такая уж долгая дорога.

VII

Сидя в гостиничном номере, в котором мог быть установлен или не установлен диктофон, седовласый бывший географ в золотом пенсне не терял времени на церемонии. Всего несколько слов приветствия, замечания о том, как выглядит Робби через двадцать лет, что было очень хорошо, и как выглядит Ланни, что было чудесно. Попутно прошла идея, что Олстон не видел Ланни в эти двадцать лет. Затем предложение выпить, на что Робби отказался, приняв для себя закон, один коктейль за обедом и один за ужином и не более того. Затем они сели, и выразитель идей Нового курса открыл огонь из батареи ста восьмидесяти восьмимиллиметровых орудий: