Тотырбек Джатиев - Пламя над Тереком

С крутых берегов Терека и вершины одинокой Лысой горы, со станицы Архонской и склонов Черных гор, нависших с юга над полем сражения, волна за волной катился огненный смерч на головы гитлеровцев. С наступлением темноты 10 ноября канонада еще больше усилилась. В эту ночь небо над Тереком осветилось ярким пламенем. Фейерверк осветительных и сигнальных ракет, яркие слепящие фонари светящихся авиабомб, повисших над вражеской обороной, огромные костры горящих домов и разноцветные всплески снарядов разнокалиберных пушек и «катюш» создавали это невиданное пламя. Пламя над Тереком.

Рушились и взлетали в воздух доты и дзоты, горели в этом сплошном пламени гитлеровцы, горели их танки, даже те, которые были зарыты в землю и действовали как бронированные крепости, горели машины, склады с боеприпасами.

Не выдержав такого шквала, гитлеровцы заметались. Наши артиллеристы, перерезая пути отступления, возвели такую стену заградительного огня, которую было почти невозможно миновать живым. Возмездие настигало врага.

Каменистое русло Гизельдона в районе Новой Санибы и Гизели, через которое противник старался вывести людей и технику из гизельского котла, фонтанировало вулканом металла и камней…

К утру главный опорный пункт Владикавказской группировки противника — Гизель — Новая Саниба — пал, превратившись в кладбище боевой техники и живой силы врага…

В полдень 11 ноября два советских воина принесли на наблюдательный пункт командующего фронтом знамя 13-й танковой дивизии противника. К часу дня 11 ноября эта дивизия перестала существовать. Все ее штабные документы, средства связи и транспорт были захвачены нашими войсками. Закончили свой бесславный путь и другие соединения и части «ударной группы», которую возглавляли 13-я и 23-я танковые дивизии.

Подразделения разгромленной горнострелковой дивизии румын, остатки 23-й танковой дивизии и штабы уничтоженных частей ринулись в сторону селения Чикола, где находился резерв Клейста, предназначенный для развития успеха в сторону Грозного после падения Владикавказа…

В сообщении Совинформбюро тогда говорилось: «Многодневные бои на подступах к Владикавказу (гор. Орджоникидзе) закончились поражением немцев.

В этих боях нашими войсками разгромлены 13-я немецкая танковая дивизия, полк «Бранденбург», 45-й велобатальон, 7-й саперный батальон, 525-й дивизион противотанковой обороны, батальон немецкой горно-стрелковой дивизии и 33-й отдельный батальон. Нанесены серьезные потери 23-й немецкой танковой дивизии, 2-й румынской горнострелковой дивизии и другим частям противника.

Наши войска захватили при этом 140 немецких танков, 6 бронемашин, 70 орудий разных калибров, в том числе 36 дальнобойных, 95 минометов, из них 4 шестиствольных, 84 пулемета, 2350 автомашин, 183 мотоцикла, свыше 1 миллиона патронов, 2 склада боеприпасов, склад продовольствия и другие трофеи.

На поле боя немцы оставили свыше 5000 трупов солдат и офицеров, количество раненых в несколько раз превышает число убитых…»

Цифры, приведенные в этом сообщении, относятся к Гизельскому сражению 10 и 11 ноября. Если же подвести итог двухмесячных напряженных боев у Терского хребта и последующего освобождения всей территории Северной Осетии, то откроется внушительная картина крушения фашистской армады группы армий «А» в предгорьях Северного Кавказа.

И конечно, главный итог первой фазы битвы за Кавказ состоял не в том, что поля и предгорья, перевалы и берега Черного моря были усеяны могилами фашистов, а в том, что Гитлеру не удалось получить грозненскую и бакинскую нефть. А потерпев поражение, немцы не смогли лишить нашу страну основного источника нефти и отрезать Юг от центра, а также пробить себе кратчайшую дорогу на Восток, чтобы соединиться с армией Роммеля. Наконец, отсюда началось наше наступление. Победа в горах Северного Кавказа возвестила миру о предстоящей победе советского оружия под Сталинградом: наступил великий перелом в войне.

19 ноября началось наступление наших войск под Сталинградом.

О тех боевых днях солдаты-кавказцы сложили песню:

Фашистский ас Гейнц Клюге был сбит над Орджоникидзе и упал недалеко от западной окраины Гизели. При падении самолет взорвался, и из него вывалился сундук, наполненный орденами, которые предназначались для вручения солдатам и офицерам «за взятие Владикавказа».

Узнав о сбитом самолете и содержимом сундука, капитан-лейтенант Булычев разбудил Тахохова.

— Вставай, Габати, едем в Гизель и — дальше!

— Эх, и сон я видел, — счастливо потягивался Тахохов. — Кончилась будто война, и на площади расставили длинные столы… Съехались гости — все, как один, мои друзья. И Хотулев был, и Курбатов с «Крейсера», и Коля Громов, все живые сидят, будто их не убило… И ты там был, Бета, был, генерал Плиев Исса пожаловал… Празднуем мы победу. День пьем, два дня гуляем и пьем, три дня пируем… А жена моя, Чаба, значит, такая интересная, какой была она тридцать лет тому назад…

Капитан-лейтенант торопился, по не утерпел и все же записал в блокноте: «12 ноября. Сон Габати. «День пьем, два дня гуляем и пьем».

— Сбудется твой сон, — пообещал Булычев. — И Курбатов, и Коля Громов, и Рафик Хуцишвили придут на твой праздник. Народ вспомнит, скажет доброе слово о погибших героях, которые отдали за нашу победу самое дорогое — жизнь…

— Ты очень хорошо сказал, Николай. Как осетин, сказал… Если бы еще жена моя, Чаба, стала такой, какой она была тридцать лет тому назад…

По ухабистой дороге подпрыгивал «виллис». Из Гизели за километр несло гарью. Над селом клубилось облако черного дыма. Даже перед гибелью фашистское отродье не изменило своей привычке — поджигать дома.

Габати не узнавал Гизельскую дорогу. Была опа раньше прямая, с небольшим изгибом на север, а теперь петляет змеей, и приходится объезжать уйму всяких разбитых танков, горелых машин, бронетранспортеров, тягачей и орудий… У кювета — справа и слева — горы трофейных мотоциклов и велосипедов…

Между двумя притоками Гизельдона Габати увидел большую колонну низких танков с длинными пушками. На башнях — желтые прямоугольники с какими-то черными пятнами посередине. Тахохов присмотрелся.

— Товарищ капитан! Что за собаки там нарисованы?

— Это пантеры, — объяснил Булычев. — Появились у немцев еще «королевские тигры»… Говорят, сильные танки…