Кейт Куинн - Сеть Алисы

– Нет, ничего. Просто я называю ее Лили. В нашу первую встречу она сказала, что «Алиса Дюбуа» порождает образ костлявой училки с лицом лопатой.

Капитан рассмеялся:

– Узнаю Алису. Вас она очень хвалит. – Взгляд его стал цепким. – Сработали вы первоклассно, но, возможно, это стоило вам чрезмерных усилий?

Долгий поцелуй, глаза его всегда открыты .

– Ничуть. Я создана для такой работы.

Не позволяя пальцам сжаться в кулаки, Эва выдержала взгляд капитана. Он не пропустит даже малейшей перемены в ее лице. Нынче Кэмерон был в цивильной одежде. Пиджак его висел на спинке стула, подвернутые рукава рубашки открывали узкие запястья. Пусть он выглядит университетским преподавателем, нельзя забывать, что идет допрос. И не заметишь, как этакий дока вытянет из тебя информацию.

Эва улыбнулась, точно многоопытный боец, не теряющийся в любой ситуации.

– Я полагала, мы поговорим о приезде к-к-к… (удар кулаком по коленке)…кайзера, капитан.

– Вы держали ушки на макушке, молодчина. Теперь расскажите обо всем по порядку.

Эва сжато, но в точных деталях передала эпизод в ресторане. Кэмерон слушал внимательно, иногда делая пометки. Как приятно видеть мужчину, который временами моргает .

Откинувшись на стуле, капитан просмотрел свои записи.

– Еще что-нибудь?

– Изменилось время приезда – кайзер прибудет на час позже, чем планировалось ранее.

– Вот это новость! Как вы об этом узнали?

– Обслуживая гостей ресторана.

От Рене. Кончив, он не спешит выйти из меня, но, остужая любовную испарину, начинает болтать…

Кэмерон что-то подметил в ее глазах.

– В чем дело, мисс Гардинер?

Как приятно слышать свое настоящее имя, особенно из его уст. Приятно настолько, что это не кончится добром.

– Лучше называйте меня М-маргаритой Ле Франсуа. Так мне спокойнее.

– Хорошо.

Капитан продолжил беседу, расспрашивая о каждой мелочи, и выявил пару деталей, которые Эва сочла несущественными.

– Ну вроде бы все. – Кэмерон встал. – Вы оказали неизмеримую помощь.

– Спасибо. – Эва тоже встала. – Скажите пилотам, чтоб не промазали. Пусть к чертям собачьим разнесут этот поезд.

От ее горячности вспыхнул и взгляд капитана.

– Принято.

Эва пошла к двери, но ее догнал голос с легким шотландским выговором:

– Берегите себя.

Эва взялась за дверную ручку.

– Я осторожна.

– Ой ли? Лили трясется над всеми агентами, точно наседка. Говорит, вы ходите по самому краю.

В темноте на нее опускается стройное мужское тело .

– На то она, по вашим словам, и наседка.

– Эва… – Голос приблизился вплотную.

– Не называйте меня этим именем. – Эва резко развернулась и шагнула к капитану. – Оно уже не мое. Я Маргарита Ле Франсуа. Вы сами в нее меня превратили. И я останусь ею до конца войны или до своей смерти. Понятно?

– Умирать совсем не обязательно. Просто будьте осторожны…

Прекрати . Хотелось впиться в его губы, чтоб он замолчал. Наверняка они теплые. Нельзя. Тебе это слишком понравится . Ты уже размякла от его голоса, и все это плохо для дела.

Эва отпрянула, но капитан ее удержал, взяв за талию.

– Наша работа трудна, – тихо сказал он. – И хорошо, что мы это понимаем. Если хотите поговорить…

– Не хочу, – отрезала она.

– Станет легче, Эва.

Он уже достал ее этим именем. Сил никаких нет. Конечно, он это делал намеренно – нащупал слабую точку и давил, проверяя, не сломается ли его подопечная. Такая у него работа – оценить состояние агента. Эва вскинула подбородок и резко сменила тему, желая ошеломить капитана:

– Либо отпустите меня, Кэмерон, либо займемся тем, что не требует досужей болтовни.

Она сама не знала, откуда взялись эти слова. Дура, дура! Капитан изумленно вытаращился, но теплая рука его так и осталась на ее талии. Эва понимала, что ей надо уйти, но все в ней этому противилось. Прильнуть бы к нему – и будь что будет! Она хотела очутиться в постели с этим мужчиной, каждое слово и реакцию которого не придется просеивать, взвешивать и учитывать.

Но Кэмерон отшагнул от нее, безмолвно крутя обручальное кольцо на безымянном пальце.

– Насколько я знаю, жена отправила вас за решетку, – в лоб сказала Эва, подразумевая: Что ж такое вы ей задолжали?

Капитан попятился еще дальше.

– Кто вам сказал?..

– Майор Аллентон, еще в Фолкстоне. Почему вы в-в-взяли вину на себя? – Эва перехватила инициативу и не собиралась отступать.

– Все просто: я хотел спасти ее от тюрьмы. – Кэмерон отвел взгляд и ухватился за спинку стула. – Она была… несчастлива. Очень хотела ребенка, но никак не могла забеременеть. Каждый месяц надеялась, что теперь-то получилось, и потом от огорчения творила нечто странное. Прятала вещи и затем устраивала скандал из-за их пропажи. Увольняла горничных – мол, подслушивают под дверью, хотя они близко не подходили к ее комнате. Потом стала копить деньги, чтоб обеспечить будущее нашего несуществующего ребенка. Ради этого заявила о краже жемчужного ожерелья и получила страховку. – Капитан потер лоб. – Когда обман вскрылся, она умолила меня взять вину на себя. Жутко боялась тюрьмы. Я ее пощадил. Она такая слабая.

Обыкновенная лгунья, которая обрадовалась возможности избегнуть наказания, не посчитавшись с тем, что разрушает твою жизнь и карьеру , – подумала Эва, но не произнесла эти жестокие слова.

– Следующей весной жена родит. – Кэмерон поднял взгляд. – Теперь она гораздо спокойнее. И счастлива.

– А вы – нет.

В знак возражения капитан вяло покачал головой, но Эва видела его насквозь. Оба они измотаны и подавлены, оба запросто могут погибнуть в мясорубке войны. Сознавая, что поступает неправильно, но не в силах удержаться, она подошла к Кэмерону. Хотелось любым способом изгнать воспоминание о паучьих руках и бесцветном голосе Борделона. Вот она я. Возьми меня .

Капитан прижал ладонь к губам. Жест благородного рыцаря, который никогда не воспользуется слабостью дамы. Эва чуть было не сказала, что она уже не девушка, что цветок невинности сорван Рене Борделоном. Но прикусила язык. Кэмерон мог отозвать ее из Лилля. Даже после того, как она затащит его в койку. Дура ты, идиотка , – прошептал внутренний голос. – Забыла, что говорила Лили об отношении начальства к шпионажу через постель? А ты еще, как потаскуха, вешаешься ему на шею .

Нет, он не такой узколобый, он все поймет , – мысленно возразила Эва.

Но голос был непреклонен:

Рисковать нельзя .

Эва попятилась. Если что, она скажет, что не это имела в виду, хотя оба все прекрасно поняли.

– Прошу прощенья, дядя Эдвард. Мы закончили?

– Вполне, мадмуазель. Поберегите себя.

– Меня бережет Лили. На пару с Виолеттой.