Кейт Куинн - Сеть Алисы

Пусть она ничего не найдет , – взмолилась Эва, но из сумки выпали паспорта торговки сыром Вивьен, прачки Розали, белошвейки Мари и Алисы Дюбуа, которые Лили использовала при переходах границы. Жаба что-то орала, размахивая паспортами, Лили бесстрастно смотрела перед собой.

Наконец ей разрешили одеться. Она застегивала последнюю пуговицу на блузке, когда в каморку вошел человек с кружкой в руке. Эва, подглядывая сквозь занавесь растрепанных волос, его узнала – это был герр Роцелэр, начальник городской полиции. Несколько раз она его видела издали, но в донесении составила его характеристику, услышав, что о нем говорят пьяные офицеры. Сейчас это низенький смуглый мужчина в отлично сшитом пиджаке пожирал глазами Лили.

– Вас не мучит жажда, мадмуазель? – по-французски спросил он, протягивая кружку, наполненную густым желтоватым питьем.

Хотят, чтобы ее вырвало , – сообразила Эва, – надеются таким способом заполучить шифровку .

– Спасибо, мсье, я не люблю молочного, – вежливо ответила Лили. – Не найдется ли у вас бренди? У меня был жуткий день.

Точно так она сказала в их первую встречу в Гавре. Эва вспомнила тот дождливый день, душное кафе и невероятную шляпу Лили. Воспоминание резануло ножом. Добро пожаловать в сеть Алисы .

– Отведайте, прошу вас. – Герр Роцелэр изображал хлебосольного хозяина.

Лили усмехнулась и покачала головой. Жаба ее пихнула и, ухватив за волосы, запрокинула ей голову, а полицмейстер попытался силой влить питье ей в рот. Но Лили выбила у него плошку, содержимое которой разлилось по полу. Жаба влепила Лили пощечину.

– Не надо! – Герр Роцелэр вскинул руку. – Сначала допросим обеих.

У Эвы екнуло сердце.

– Эта раззява тут ни при чем. – Лили фыркнула. – Говорю же, я высмотрела ее в очереди и стянула у нее пропуск.

Сквозь оконце полицмейстер глянул на Эву, скорчившуюся в углу.

– Приведите ее.

Жаба вошла в комнату, схватила Эву за руку и втащила в каморку. Эва рухнула на колени и залилась слезами, икая и подвывая. Истерика далась ей удивительно легко. Внутри она была абсолютно спокойна и как будто наблюдала за собой со стороны. Краем глаза она видела маленькие босые ступни Лили.

– Итак, мадмуазель… – Полицмейстер старался поймать взгляд Эвы, согнувшейся пополам. – Ле Франсуа, если это ваше настоящее имя…

– Я ее знаю, герр Роцелэр, – вмешался молодой гауптман, арестовавший девушек на перроне. Оттого-то он и решил проверить наши документы, что узнал меня? – подумала Эва. – Значит, виновата я, я… – Она живет на рю Сен-Клу. Помню, я был там с проверкой. Девица достойная.

– Маргарита Ле Франсуа… – Полицмейстер пролистал Эвин паспорт и кивнул на Лили: – Вы знакомы с этой женщиной?

– Н-н-н… – Предательское слово с металлическим вкусом тридцати сребреников никак не сходило с уст, но вот наконец Эва прошептала: – Нет.

– Да откуда ей знать меня? – досадливо воскликнула Лили. – Раньше я ее в глаза не видела! Неужели я бы стала переходить границу на пару с дурой-заикой?

Герр Роцелэр разглядывал Эву: мокрые щеки, облепленные растрепавшимися волосами, трясущиеся руки, через которые словно пропустили электрический ток.

– Куда вы ехали, мадмуазель?

– В Т-т-т-т…

– Да отвечайте же, господи боже мой!

– В Т-т-т… – Эва не притворялась – еще никогда в жизни она так не буксовала. – На п-п-причастие моей п-племямянницы… в Т-т-т…

– В Турне?

– Да, г-г-господин…

– У вас там родные?

На этот вопрос Эва отвечала еще дольше, полицмейстер раздраженно переступил с ноги на ногу. Вид Лили выражал полнейшее равнодушие, но Эва знала, что внутренне подруга натянута как струна, и легко угадывала ее мысли.

Плачь, маргаритка, реви во всю мочь .

Полицмейстер спросил еще о чем-то, но Эва зашлась истеричным рыданием, рухнула на вонявшие хлоркой половицы и заскулила, точно побитый щенок. Однако сердце ее билось ровно.

– Боже ж ты мой! – Герр Роцелэр раздраженно всплеснул руками. – Гауптман, выпишите ей новый пропуск, и пусть идет на все четыре стороны. – Он повернулся к Лили, глаза его блеснули. – А вот с вами, мадмуазель шпионка, мы поговорим. Вашим подельникам, которых мы взяли… – Он говорит о Виолетте , – поняла Эва. Гауптман помог ей встать. – …придется несладко, если вы откажетесь отвечать на вопросы.

Лили взглянула полицмейстеру в глаза:

– Вы лжете. Потому что боитесь. Вот и хорошо. Больше я ничего не скажу.

Она скользнула взглядом по Эве, и в глазах ее мелькнул огонек; потом отвернулась к стене, погрузившись в каменное молчание.

Полицмейстер схватил Лили за плечи и сильно встряхнул, отчего голова ее мотнулась, как у тряпичной куклы.

– Ты заговоришь, подлая шпионка, заговоришь…

Лили молчала. Рыдающую Эву выпроводили из комнаты. Слезы ее были неподдельны.

Гауптман прочел ей нотацию об аккуратном отношении к документам, но потом смягчился, видя, как она неуемно заливается в три ручья.

– Такой девушке здесь совсем не место, – сказал он ворчливо, приказав писарю выдать новый пропуск. – Вы вели себя глупо, мадмуазель, но я сожалею о доставленных вам неприятностях.

Эва все плакала. Лили , – билась мысль, – Лили! Будь ее воля, Эва влетела бы в каморку и перегрызла глотку Роцелэру, но сейчас стояла подле хлопотавшего гауптмана и плакала, закрыв руками лицо.

– Езжайте в Турне, к родным. – Гауптман всучил ей пропуск, явно желая сплавить ее как можно быстрее. – Ступайте.

Эва зажала бумажку в кулаке и вышла из караульного помещения, чувствуя себя Иудой.

В Турне явочная квартира была в небольшом старом доме, ничем не отличавшемся от своих соседей по улице. Эва тяжело поднялась на крыльцо и отбила условный стук. Дверь распахнулась, едва она успела опустить руку. Долю секунды капитан Кэмерон смотрел на нее, потом втянул ее в прихожую и заключил в объятия.

– Слава богу, вам хватило ума приехать! – выдохнул он. – Я боялся, вы заупрямитесь, и даже арест Виолетты на вас не подействует.

От него пахло твидом, трубочным табаком и чаем – очень по-английски. А Эва уже привыкла, что мужское объятие отдает французским одеколоном, сигаретным дымом и абсентом.

Опомнившись, Кэмерон отстранился и поправил не застегнутый воротничок рубашки. Он был без галстука, под глазами его пролегли глубокие тени.

– Добрались благополучно?

Эва судорожно вздохнула.

– Лили…

– Где она? Пытается что-нибудь разузнать о Виолетте? Она слишком рискует…

– Лили арестована! – выкрикнула Эва. Слова эти будто ударили под дых. – Она у немцев.

– Господи Иисусе! – прошептал Кэмерон, словно молясь. В единый миг он постарел лет на десять. Жестом он остановил Эву, собравшуюся продолжить рассказ: – Не здесь. Доложите официально.