Кейт Куинн - Сеть Алисы

– Тебе здесь не место, – прохрипел Финн. Плечи его напряглись. – Поезжай домой. Роди чадо и живи своей жизнью. Ничего хорошего не выйдет, если будешь болтаться с калеками вроде Гардинер и меня.

– Никуда я не поеду.

Я потянулась к его руке. Финн ее убрал.

– Не надо.

– Почему?

Прошлой ночью мы сидели плечом к плечу и пили виски, потом я положила голову ему на колени, он перебирал мои волосы, и в том не было никакой неловкости. А сейчас он весь ощетинился, между нами возникло осязаемое напряжение.

– Вали из машины, Чарли.

– Почему? – повторила я.

Черта лысого я отступлю.

– Потому что в моем состоянии можно только пить, махать кулаками и трахаться. – Глядя перед собой, Финн говорил ровно и зло. – Первым я занимался вчера, вторым – двадцать минут назад. И сейчас мне хочется одного – сорвать с тебя это черное платье. – Он ожег меня взглядом. – Так что уходи подобру-поздорову.

Если уйти, он так и просидит здесь всю ночь, снедаемый виной, злостью и воспоминанием о мертвой цыганочке.

– Как ни крути, она умерла, а ты – живой, – повторила я Эвины слова. – Мы оба живые.

Я притянула его к себе, запустив пальцы ему в волосы.

Губы наши соединились намертво и не разомкнулись, даже когда Финн меня приподнял и верхом усадил себе на колени. Щеки наши были мокры от слез. Финн сдернул бретельки платья с моих плеч, я так рванула его рубашку, что брызнули пуговицы. Мы срывали друг с друга одежду, и нам было все равно, что кто-нибудь нас может увидеть через окно машины. На пути в Орадур наш поцелуй был невероятно нежен, а сейчас Финн буквально впился в нежную плоть меж моих грудей, щекоча меня ресницами. Я прижалась щекой к его волосам и стала расстегивать ремень его брюк. Финн меня обнял и замер, загнанно дыша.

– Господи, Чарли… – пробормотал он невнятно. – Я представлял себе это совсем по-другому.

Пусть не было роз, свечей и проникновенных мелодий. Но нам обоим было нужно то, что происходило здесь и сейчас. Еще одной ночи бесчувствия, боли и желания небытия я бы не выдержала. И я не дам пропасть Финну. Не отпущу его, как других, кого потеряла, не сумев помочь.

– Возьми меня… – прошептала я, едва переводя дух. – Возьми…

Я стянула платье, Финн сбросил рубашку и брюки на пол, и мы повалились на сиденье.

Раньше в такие моменты я всегда думала о чем-то постороннем. И уже перестала ждать каких-либо ощущений, кроме разочарования, что простейшее на свете уравнение – мужчина плюс женщина – в итоге вечно дает ноль. Но не в этот раз. Мельтешня рук и ног, скрип кожаного сиденья и тяжелое дыхание ничем не отличались от прежних моих опытов, но я была совсем другая. Я горела, таяла и содрогалась от желания. Трясло и Финна. Он лег сверху, губы его находили мои шею, уши, груди, словно он хотел поглотить меня всю. На секунду пальцы его так вцепились в мои волосы, что у меня искры посыпались из глаз. Я обняла его и, распахнув бедра, крепко-накрепко прижала к себе, точно стараясь с ним слиться воедино. Хотелось невозможного – чтобы наши разгоряченные тела были еще теснее друг к другу. Кажется, я кричала и царапала ему спину, отдаваясь бешеному ритму. Было жарко, потно, грубо – хорошо. По-живому . Когда нас обоих пробило финальной судорогой, я ощутила на своей щеке слезу.

Не знаю, кто из нас ее обронил. Это не важно. Главное, она не была каплей, упавшей из тучи горя.

Октябрь 1915

Если уж арест неизбежен, самый подходящий для него день – воскресенье, когда закрыта даже декадентская «Лета». Отпрашиваться с работы не пришлось, вечером Эва вернулась в Лилль.

– Маленькая удача, – проговорила она вслух, выдохнув облачко пара.

В выстуженной комнате ничего не изменилось – узкая кровать, в углу саквояж с двойным дном, в котором был спрятан «люгер», – но она казалась опустевшей. Уже не протопают тяжелые башмаки Виолетты, костерящей безрассудных проводников. Уже не впорхнет Лили с рассказом о том, как на пропускном пункте она подкупила часового контрабандной колбасой. Эва оглядела унылую комнатку, вспомнила вечера с подругой и едва не захлебнулась в накрывшей ее волне отчаяния. У нее задание, и она его выполнит, но мгновений радости больше не будет. Впереди работа в «Лете» и ночи в постели Борделона. Отныне она единственная обитательница этой комнаты.

Разве что появится Антуан , – подумала Эва. – Можно разработать новую схему действий . Флегматичный Антуан знал контакты сети, для которой изготавливал фальшивые документы, и мог бы заменить Лили. Надо что-нибудь придумать. Эва сдалась усталости и, не снимая пальто, легла. Весь день она ничего не ела, и ее замутило, но не от голода, а от мысли о завтрашней неизбежной встрече с Борделоном. Почудился запах его дорогого одеколона. Эва уткнулась в подушку, стараясь вспомнить аромат чая и шершавость английского твида.

– Кэмерон… – прошептала она, на миг ощутив мягкость его волос и нежное прикосновение губ. Наверное, он сожалеет о том, что было сегодня. И проклинает ее за то, что сбежала от него сонного. Но, может быть…

Измученная переживаниями этого дня – ужас ареста, любовное томление, – Эва ухнула в темную бездну сна.

Утро выдалось холодным и ясным. К вечеру Эва, по глаза укутавшись шарфом, отправилась на работу. Обычно к ее приходу в ресторане уже кипела жизнь: официанты стелили скатерти и раскладывали столовое серебро, в кухне гремели посудой и переругивались повара. Однако сегодня зал был темен, а кухня тиха. Озадаченная, Эва медленно расстегнула пальто. На входе не было никаких объявлений, да и Рене, жадный до выручки, просто так не закрыл бы ресторан. И тут сверху донесся его голос:

– Это ты, Маргарита?

Возник соблазн притвориться, что она ничего не слышала, и выскользнуть на холодную улицу. Нервы подали сигнал тревоги, но сбежать нельзя – навлечешь подозрения.

– Я, – откликнулась Эва.

– Поднимайся.

В ярко освещенном кабинете шторы на окнах были задернуты. По комнате, застеленной узорчатым ковром, разливал тепло зажженный камин, на стенах играли цветные блики изделий от Тиффани. С книгой в руках Борделон расположился в кресле, подле него стоял бокал бордо.

– А, вот и ты, дорогуша, – сказал Рене.

Эва изобразила озадаченность.

– Ресторан не откроется?

– Сегодня нет. – Борделон пометил страницу вышитой шелковой закладкой и отложил книгу в сторону. Улыбка его была приветливой, но Эва почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. – Я приготовил тебе сюрприз.

Беги , – шепнул внутренний голос.

– Правда? – Заложив руки за спину, Эва нащупала дверную ручку. – Новая поездка в выходные? Вы говорили, что хотели бы отправиться в Г-грасс…