Ольга Вяземская - Воровка. Королевы бандитской Одессы

— Как себя чувствуете? — участливо, как показалось фон Мелю, поинтересовался Ленц.

— Благодарю, — слегка удивленно ответил барон. — Прекрасно. Однако же где?..

— О, это замечательно! — психиатр наклонился вперед и стал вглядываться в лицо фон Меля. — Что вас беспокоит?

Барон готов был ответить, что его беспокоит отсутствие жены доктора, но не успел — психиатр вытащил из жилетного кармана какую-то блестящую штучку, напоминающую ювелирный молоточек, и стал водить перед носом фон Меля. Барон попытался отодвинуть ее ладонью, но психиатр свободной рукой крепко прижал обе руки барона к его же коленям.

— Что вы себе позволяете? — пробормотал барон, пытаясь, правда, тщетно, освободить руки. — Что за фамильярность? И где…

— Все хорошо, уверяю вас. Это пройдет. Не стоит беспокоиться…

Наконец барон освободил руки. Он попытался подняться, но психиатр, встав, нажал на плечи фон Меля. Барон стал закипать — и от столь… странного поведения господина психиатра, и от непонятного отсутствия его жены.

— Да что происходит, доннерветтер?! Где эти чертовы камни?..

«М-да, баронесса-то оказалась права — тяжелейшая форма, мгновенная возбудимость. И какой преинтереснейший случай, какой логичный бред! Не меньше месяца, думаю, понадобится…»

Барон нервничал все сильнее, порывался вскочить, но психиатр легко удерживал его на месте. Фон Мель, человек субтильного телосложения, небольшого роста и худощавый, проявив недюжинную силу, смог освободиться и сделал несколько шагов к двери. Но тут появились санитары.

— Господи, да где же, наконец, эта дура с бриллиантами?! Самые дорогие повыбирала! И где она? Где, я вас спрашиваю? — Барон, явно вышедший из себя, брызжа слюной, просто заходился криком.

Психиатр сделал едва заметный знак, и санитары подошли к барону вплотную. Однако пока что стояли, опустив руки.

— Не беспокойтесь, друг мой… — Голос психиатра был профессионально мягок и ровен. — Давайте выпьем чаю, попытаемся спокойно во всем разобраться. Вы мне расскажете о бриллиантах, и мы вместе попытаемся их найти. Где вы их потеряли?

«Однако же ситуация просто кричащая… Поздно обратилась ко мне баронесса, поздно… Все признаки налицо — испарина, искаженные черты лица, руки холодные, однако на лице румянец…»

— Я ни о чем не беспокоюсь! — тем временем не кричал, орал барон. — Ни о чем, слышишь ты, клистирная трубка?! Ни о чем, кроме своих бриллиантов! Она сказала, что появится через секунду… И на ней будет все! Все камни! Бриллианты чистейшей воды!

— Ну-ну, успокойтесь, сударь, — психиатр сделал знак санитарам, и те взяли барона за обе руки. — Отложим нашу беседу до завтра. Утро вечера мудренее… Вы мне за завтраком все расскажете…

Вернее сказать, санитары попытались схватить барона. Но тот, завизжав, стал извиваться, попытался вырвать одну руку, подпрыгнув, повис и стал бить санитаров ногами… Доктор Ленц изумленно наблюдал за пациентом.

(— Порывистость господина барона вполне логично ложилась в картину его заболевания, — много позже вспоминал доктор Ленц. — С точки зрения психиатрии, налицо были все признаки обостренного бредового состояния. Тщедушный, он боролся как лев, санитары еле справились с ним.)

Но где было справиться не очень молодому и не самому сильному барону с двумя богатырями. Фон Мель был упакован в смирительную рубашку и препровожден, вернее, отнесен в приготовленную по просьбе жены палату.

— Однако же какая тяга к жизни… — несколько возбужденный всем увиденным доктор налил в бокал терпкой мадеры — день-то уже давно превратился в ночь, можно было себе позволить маленькую слабость. — Хорошо, что этого не видела госпожа баронесса. Боюсь, столь ужасного зрелища она бы не выдержала…

Далеко за полночь в квартире Анечки Венцель зазвенел дверной колокольчик. Квартиру оплачивал барон, она была милой и уютной. Однако денег барона на прислугу не хватало, и потому девушка, набросив пеньюар, поспешила к двери.

Обычно фон Мель появлялся у нее сразу после полудня и оставался до шестого часа, редко когда мог вырваться вечером. Разве что в те дни, когда баронесса отправлялась к матушке или на воды. Прошлым летом барон даже дважды оставался у Анечки ночевать — и это было… скажем осторожно, не самое приятное для нее время. И не самые отрадные воспоминания.

Поэтому колокольчик, зазвеневший после полуночи у двери, Анечку изрядно напугал. Баронесса-то из города не отлучалась, а барон только сегодня днем приезжал.

— Кто там? — спросила девушка через дверь.

— Анна, откройте! — задыхающийся женский голос за дверью девушка не узнала. Но дама по ту сторону явно волновалась и явно чувствовала себя нехорошо.

Девушка открыла, оставив, правда, наброшенной цепочку. На площадке, небрежно одетая, стояла… баронесса фон Мель, Марта Генриховна, дама изрядных габаритов и роста. Она едва могла перевести дыхание. Анечке даже в голову не пришло, что баронесса может прямо сию секунду устроить скандал — той было явно нехорошо, уж точно не до скандалов.

Девушка сбросила цепочку.

— Входите, Марта Генриховна… Что случилось?

— Детка… — Баронесса присела на стульчик у самой двери. — Барон у тебя?

Анечка изумилась. Даже не тому, что баронесса знает о ее существовании, сколько самому вопросу. Барон был не просто педантичен, он был ужасно, отвратительно педантичен в каждой детали. Но отчего же баронесса спрашивает об этом?

— О чем вы? Что случилось?

— Душенька, ответь, умоляю!

— Увы… — Анечка покачала головой. — Никакого барона здесь нет…

— Солнышко, — тучная баронесса подняла на девушку глаза, в которых плескалась тревога, — я знаю, что барон приезжает к тебе днем, я, поверь, даже рада этому… Однако нынче вечером он не вернулся после визита к покупателю. Я беспокоюсь, просто места себе не нахожу…

Анечка присела так, чтобы видеть лицо нежданной гостьи.

— Вы рады?

— Да, конечно… Деточка, но речь сейчас не об этом… Не знаешь ли ты, где наш барон? Быть может, он все же появился у тебя вечером? Хоть слово сказал?

Девушка отрицательно покачала головой. Тревога баронессы отчего-то мгновенно передалась и ей.

— Нет, увы… барон не приезжал вечером. Но что произошло?

Баронесса закрыла лицо руками.

— Что же делать, деточка? Где его искать? Я уже все магазины наши оббегала, всех приказчиков с постели подняла… Никто ничего не знает…

Привычный и уютный мир Анечки зашатался. Да, барон был не самым приятным человеком, а любовником так и вовсе никаким. Однако уже почти два года она провела в спокойствии и сытости… И не отказалась бы, чтобы так было и дальше.

— О Господи… Матушка, Марта Генриховна, а приказчики все в неведении? Или кто-то хоть что-то сказал?