Серо Ханзадян - Мхитар Спарапет

— Слухи и до меня дошли, — отвечал Мхитар.

— Но легковеры забывают, что Абдулла не разорил Агулис до основания, так как еще стоят Алидзор и Сюник. Как только, не дай господи, падет Алидзор и будет сломлено наше сопротивление, враг разорит страну, превратит и Агулис в груды пепла.

— Я верю в силу нашего народа, Нагаш, — говорил Мхитар. — Свою судьбу решит он сам, а не горсточка предателей и себялюбцев.

— Это так. Свою свободу народ защитит, как бы дорого ни обошлась она ему.

Нагаш Акопа в Алидзоре знали немногие. В одежде простого шинакана, вооруженный саблей и копьем, этот человек был почти всегда одинок. Он ни с кем не разговаривал, не подходил к ночным кострам и ежедневно в предутренние часы поднимался на главную башню крепости и с восхищением наблюдал восход солнца.

Кроме оружия, у него теперь ничего не было. Свои рисовальные принадлежности, привезенные из Араратской долины, краски, учеников своих он оставил в Агулисе. Он страдал, не имея никаких сведений о любимых питомцах. Закончив писать портрет Гоар, он за несколько дней до падения Агулиса выехал в Шорот, чтобы собрать оставшиеся после смерти отца бумаги, перевезти в Алидзор его библиотеку. И таким образом избежал бедствия.

В Алидзор он приехал один, удрученный предательством агулисцев. Рухнули его мечты. Не осуществилось и его намерение — поехать осенью в Европу, чтобы перевезти в Армению из Амстердама армянскую типографию, о чем его просил незадолго до кончины Давид-Бек.

Ныне Нагаш Акоп — обыкновенный воин, с обыкновенным копьем и мечом в руках, в простой воинской одежде, но с широким сердцем и угасшими мечтами создавать шедевры.

Много раз Мхитар предупреждал его, чтобы он не подымался на крепостные стены, не подвергал свою жизнь опасности, но каждый раз живописец говорил свое:

— Прежде всего я — человек, тэр Верховный властитель. И первый долг человека — защитить, спасти свою родину от захватчиков, от врагов. И потому не лишай меня этого моего священного права. — И продолжал активно участвовать в защите города.

С каждым днем Мхитара все больше тревожило отсутствие вестей от князя Баяндура. Турки под Алидзором ускоренно и беспрепятственно готовились к штурму. Почему же не появлялся Баяндур? Прошло уже две недели. За это время он должен был бы собрать полки в центре страны и прибыть сюда.

Гонцов, которых отправлял князь Мхитару, перехватывали находившиеся в турецкой армии люди мелика Муси…

Беспокоилась и Гоар. Во главе отряда пхндзакарцев она стояла на страже северных стен города. Сколько ни просил престарелый свекор, чтобы она не появлялась на стенах, Гоар не слушала его. Обвешанная оружием, она не отходила от своих людей, торопила, воодушевляла их. Она с горечью смотрела, как турки рубят леса, сооружают лестницы и стенобитные машины, заполняют узкое ущелье землей и камнями, чтобы легко пройти и напасть на город. Никто не мешал, не беспокоил их. Где находятся, наконец, отец и князь Баяндур, почему они не появляются? Неужели отец покинул ее, Мхитара?

Она содрогалась при этой мысли. Иногда встречала брата Миграна, вечно недовольного и злого.

— Сидела бы в своем разбойном логове и не совала бы сюда носа, — сказал он как-то.

— О себе думай.

— Я знаю, как мне быть, а вот ты со своим Верховным властителем погибнешь. Погибнет Алидзор, погибнет и Сюник. Надоумь своего Мхитара, чтобы просил у турок мира. Разве он не видит, что мы обречены на гибель?

— Замолчи, мятежник! — крикнула во гневе Гоар.

— Молчать, чтобы твой Мхитар довел нас до гибели? — хмыкнул сотник. — Ожидаете отца и князя Баяндура? Ха-ха-ха! Безумцы. Не дождетесь, нет их, бросили они нас, ушли из Сюника и унесли свои головы. Вам на помощь! Как бы не так… Ха-ха…

И ушел, многозначительно улыбаясь.

У Гоар потемнело в глазах. Была минута, когда ей хотелось обнажить меч и броситься на брата, но ноги не повиновались. Стать братоубийцей? Нет, у нее на это не хватит мужества.

Однако почти то же самое услышала она и от жены брата, когда была как-то в доме Вард-хатун. Невестка сказала:

— Князь Баяндур не идет, не дай бог, если с ним приключилось что-нибудь.

Гоар в упор посмотрела на нее. «Видимо, ей что-то известно, неужели случилось несчастье?»

— Да, удивительно, почему их нет, ни Баяндура, ни мелика Бархудара, ни Шафраза, — двусмысленно добавила Вард-хатун.

Их слова глубоко огорчили Гоар. Ей была дорога честь отца, дорого имя его. Если отец действительно оставил Мхитара, то это измена. Но она не хотела этому верить.

Слухи умножились, распространились по городу, им стали верить, они доходили и до ушей Мхитара. Между тем от князя Баяндура так и не было вестей.

Как-то Мхитар спросил Тэр-Аветиса:

— Слышал, город полон тайных слухов?

— Да, — ответил тот.

— Что говорят?

— Ну, люди ведь… — понизил голос тысяцкий. — Сила турок велика, ну и… Некоторые потеряли надежду.

— И готовы сдаться туркам?

— Есть и такие. Чем дальше, тем недовольных становится больше. Как на грех, и наших все нет, будто провалились. Почему князь Баяндур не выполняет твоего приказа? Не нападает на турок, не идет на помощь нашему городу? Говорят, оставил нас, покинул страну.

— Кто говорит, тот мятежник, — бросил Мхитар. Его брови сдвинулись, губы сжались. — Того надо вешать. Повесили ли кого, тысяцкий?

— Таких не один, не два человека.

— Тогда надо вешать всех! — сорвалось с языка Мхитара. И он пожалел, что сказал так. «Кого повесить? Старого друга Тэр-Аветиса? Быть может, и он сторонник примирения с врагом? Но можно ли повесить, убить его? Ну, покончишь с ним, а другие военачальники, сотники, войско, весь город?»

И Мхитар впервые почувствовал себя бессильным и одиноким. Он понимал и почти был уверен, что замышлялся зловещий заговор. Но что ему делать? С кем поделиться сомнениями? С Тэр-Аветисом? Поймет ли он его? Мхитар чувствовал, что его давний соратник, с которым он прошел долгий боевой путь, теряет веру в победу, колеблется, что его мучает совесть и сомнение.

— Знаю, — сказал он наконец. — Знаю, Аветис, что иные потеряли веру в наши силы, склонны покориться туркам. Но это будет гибелью для нашего народа, пусть знают заблудшие. Мы имеем еще силы и будем противостоять врагу. А те, кто утверждает, будто князь Баяндур, Бархудар и Шафраз покинули нас, — раскольники. Как раз этой ночью прибыл гонец от Баяндура.

— Правда? — словно застигнутый врасплох, очнулся от своих мыслей тысяцкий.

— Да, Баяндур в Сисакане. Собрал большое войско и через несколько дней будет здесь.

— Это утешительная весть! — воскликнул Тэр-Аветис.

Мхитар заметил, что в радости тысяцкого есть что-то фальшивое. И неожиданно появилось желание покончить с Тэр-Аветисом. Но тут же, вздрогнув от чудовищной мысли, удержал себя. Большая часть находящегося в городе войска принадлежит Тэр-Аветису, покорна ему.