Серо Ханзадян - Мхитар Спарапет

Стоит подняться мятежу, и лишат жизни и дела, которому безвозвратно предан…

Весть о том, что князь Баяндур скоро прибудет, распространилась по городу. Осажденные воспрянули, воодушевились. Только Мхитар был печален. Ведь он солгал людям! От князя Баяндура по-прежнему не было вестей.

Едва вершины высоких Сюникских гор загорелись от взошедшего со стороны Муганской степи солнца, как турки начали штурмовать Алидзор.

Выпущенные из пушек ядра упали на дома, на башни, ударились о гранитные зубцы крепостных стен. Послышались первые стоны раненых.

Полчища турецкого войска стали волнами накатываться на стены. Аскяры-камнелазы несли с собой сотни лестниц.

В сопровождении Горги Младшего Мхитар в полном вооружении поднялся на крепостную стену. Первым заметил его Есаи. В надетой набекрень остроконечной шапке, с распахнутой грудью, он приветствовал Верховного властителя и, протянув руку в сторону турецкой армии, сказал:

— Пришли искать себе могилу.

— А вы им готовьте ее.

— А как же иначе? Вся наша земля, от Мараги до Алидзора, покрыта костями, — воодушевился Есаи. — Всем народом встали мы на защиту нашего дома.

«Всем ли народом? — подумал Мхитар, шагая по стене. — Так ли мыслят Тэр-Аветис, Пхиндз-Артин и некоторые сотники? Ведь с турками идет на нас наш сородич мелик Муси. Не последуют ли его примеру и другие?..»

Погруженный в эти мысли, Мхитар не замечал людей, которые с радостью приветствовали его.

На врага сыпался град камней. Стреляли из ружей. Штурмующих было так много, что осажденным казалось, будто выпущенные ими пули не достигали цели. Несколько сот турок, крича и суетясь, толкали вверх по крутому склону напоминающую стервятника громаду стенобитной машины.

Отражать штурм врага вышло все население города, все войско. Сюда пришли также оружейники и русские драгуны. Владимир Хлеб заталкивал ядра в изготовленную ими пушку. Врданес устанавливал прицел и стрелял… Ядра летели со звоном. На другой стороне ущелья рухнул стоявший на холме богатый шатер.

— Глаз у тебя что надо, братец Врданес! — радостно крикнули стоявшие поблизости воины. — А ну, еще раз!

Со стен беспрерывно осыпали камнями ползущую внизу серую человеческую массу. Цатур, ругаясь по-турецки, швырял пудовые камни. Сняв архалук, откинув в сторону шапку, он крутился волчком, брал из груды камни и, отплевываясь, кидал их вниз…

— Дам вам жизни! — кричал он в самозабвении.

— Дружно-о-оо! — подбадривали драгуны. — Смерть басурману!..

Мхитар взял у Вецки Маргара ружье и выстрелил. Турецкое знамя упало… Он послал еще одну пулю, затем повернулся к своим.

— Одна у нас родина, братья мои! — крикнул он воодушевленно. — Защитим ее, чтобы жила земля Армянская.

— Будет жить! — крикнули ополченцы Есаи.

— Бейте беспощадно. Не давайте Алидзор врагу. Защитите Алидзор — город славы Давид-Бека.

— Защитим! — вновь единодушно крикнули ему в ответ и ринулись в бой.

Женщины таскали ведрами кипящую смолу и выливали на головы штурмовавших турок. Юноши зажигали снопы сухого сена и скидывали вниз.

Большой группе аскяров-камнелазов тем не менее удалось вскарабкаться на запиравшую вход в ущелье скалу и достичь небольшой, покрытой кустарником площадки. Одни, присев на корточки, стали стрелять из ружей, другие брали у них отстрелянные ружья и передавали заряженные. Мхитар, напряженно следивший за сражением, видел, как со стены упала женщина с котлом кипящей воды в руках. Упал рыжебородый драгун, выпустив из рук ружье. Мхитар закрыл глаза. Крик падавшей со стены женщины пронзил ему сердце. «Нет, такие не дрогнут, не отдадут Алидзор», — подумал он и пошел к городским воротам. Надо было проверить их крепость.

Есаи побежал по стене к пушкарям. Запыхавшись, схватил за плечо оружейника Врданеса:

— Видишь кустарник на скале?

— Вижу, — спокойно ответил оружейный мастер.

— Там стрелки, бей их.

— Посмотрим, — вновь с удивительным спокойствием сказал Врданес и медленно повернул пушку. Вылетел легкий дымок. И ядро точно упало на кустарник.

— Еще, еще! — неистовствовал Есаи.

На склоне горы, в кустарниках, повсюду валялись многочисленные трупы.

К полудню турки наконец подтолкнули стенобитную машину к крепостной стене. Мрачное лицо стоявшего в башне Мхитара потемнело еще больше. Он хорошо знал мощь и разрушительные возможности этой адской машины. Покрытая слоем хорошо промоченного войлока, она была несгораема. Падавший на нее огонь лишь шипел и скользил по ней. Но велико было его удивление, когда что-то тяжелое со страшным грохотом упало на стенобитную машину и мгновенно превратило ее в груду бревен и досок. Следовавшие за нею турки с ужасом откатились назад. Осажденные ликовали.

— Кто это сделал? — с не меньшим ликованием спросил Мхитар своих.

— Инок Мовсес, — ответил Горги Младший. — Вместе с рудокопами и плавильщиками Каварта и своими учениками он снял ночью стопудовый колокол церкви святого Минаса и с помощью деревянных станков поднял на стену.

— Да живет инок Мовсес! — крикнул Мхитар. Затем, повернувшись к Горги Младшему, сказал: — Найди его и сообщи мой приказ: пожаловать ему звание сотника, сейчас же.

— Но ведь он монах, — усомнился Горги Младший.

— Он давно покинул монастырь. Риза монаха не пристала такому храбрецу и ученому. Ступай!

Уничтожение стенобитной машины вызвало новое воодушевление осажденных.

— Эй, турки, — кричали они со стены, — если даже явится ваш Мухамед, и тот не сумеет взять нашего города!

— Не дадим! — вторили русские воины.

Наступила темнота. Турки отошли, оставив под стенами несколько сот трупов. Были жертвы и у армян. Пали шестьдесят воинов, было убито столько же горожан и шесть русских стрелков. Всех их похоронили во дворе церкви в братской могиле.

Мхитар был доволен одержанной в первый день победой. Так бы держаться до прихода князя Баяндура, до зимы!

Но не так думали сторонники примирения с турками, в особенности сотник Мигран. Ночью он навестил Тэр-Аветиса.

— Если после каждого штурма турок мы понесем столько потерь, сколько имели сегодня, то через месяц в городе не останется и человека, — сказал он Тэр-Аветису.

— Приказано держаться, пока твой отец и Баяндур не подоспеют на помощь, — хмуро заметил Тэр-Аветис.

— Ты думаешь, они придут? А если и придут, то сумеют ли испугать Абдулла пашу?

— Надеюсь.

— Напрасно! — покачал головой Мигран. — Семь лет питаемся надеждой, но все толчем воду в той же ступе.

— Это не твое и не мое дело, есть Верховный властитель, пусть он и найдет выход.