Серо Ханзадян - Мхитар Спарапет

— Давид-Бек не болен ли, тэр спарапет?

— Нет, князь, — ответил Мхитар. — Он остался, чтобы лично следить за тем, как возводят укрепления близ ущелья Вайоц. Турки опять зашевелились.

— Хоть бы войско свое прислал…

— Нельзя в такое время. Нам снова угрожает большая опасность. Предусмотрительность сейчас необходима. Да она и никогда не мешает.

— Что верно, то верно, — согласился князь. — Однако я думаю, стоит туркам узнать о прибытии царя, и они не решатся напасть.

— Дай бог! Но очень уж они взбешены. И за ними к тому же стоит Англия да король франков. Накажи их бог, науськивают на нас турок…

Оба умолкли. В подсвечниках весело трещали догоравшие свечи…

Лагерь постепенно затихал. Близилась ночь.

Двадцатитысячное армянское войско спускалось с гор в сторону долины Куры. Следом, весь в пыли, тащился обоз. Пастухи гнали стада овец, телок и нестельных коров. Гнали в дар русскому войску.

На исходе второго дня достигли равнины Гандзака. В полдень на горизонте поднялось облако пыли. Высланные вперед разведчики скоро примчались обратно.

— Едут! — объявили они. — Едут грузины!

Армянские военачальники во главе со спарапетом Мхитаром, с князем Ованес-Аваном и католикосом Есаи со знаменами, крестами и хоругвями чуть продвинулись навстречу грузинам и остановились в ожидании.

Сначала показались знамена, затем сверкающий шлем царя Вахтанга. Армянское войско потянулось навстречу грузинскому.

Царская свита, блистая шитыми золотом плащами, шлемами, оружием, цветистой радугой знамен, быстро приближалась, ведя за собой нескончаемые ряды воинства. Приветственно зазвучали трубы. Вахтанг придержал разгоряченного коня и ловко соскочил с него. Спешилась и свита. Царь был в доспехах, на остроконечном шлеме сверкал золотой крест. С живыми глазами, с серебряными нитями седины в бороде, он был очень живописен.

— Привет братьям-армянам! — крикнул Вахтанг, махнув рукою.

— Да будет жив наш брат царь! — ответили армянские полководцы.

Царь Вахтанг приложился к руке католикоса. Армянские князья обнялись с ним и расцеловались.

Равнина дрогнула от восторженных криков воинов двух братских народов.

— Свет глазам нашим! — воскликнул старый католикос. — Благословен будет спаситель христиан!..

— Благословен, благословен, — взволнованно повторил царь.

— Как спаситель наш Иисус Христос пришел в день вербного воскресения в Иерусалим, так и милосердный московский царь идет теперь в измученные наши страны спасать нас от неверных. Радуйтесь и славьте его!

— Да воздаст ему бог!.. — загремели войска.

— Свет пришел к нам! — обнимая друг друга, кричали армяне и грузины. — Вот мы и вместе. Едина наша воля, рука об руку будем защищать наши народы!

— Едины будем отныне и навеки!

Взволнованные воины неистовствовали в радостном самозабвении. Звенело все вокруг: цимбалы и трубы, барабаны и колокольцы. Звенела вся долина Куры.

Агарон был с Дзагедзорским полком. Он стоял между сотниками Есаи и Товмой. В голове у юноши все гремело от беспрерывно повторяемых криков, но и он не отставал от других: широко открывал рот и делал все, чтобы его голос звучал сильнее, чем зычно по-волчьи воющий голос Есаи. Агарон не отрываясь смотрел на грузинского царя. Видел шлем на нем, нагрудный крест, златокованый меч, царский пурпур, словно бы сплетенный из языков пламени. Лицо у царя Вахтанга было доброе, улыбчивое. Порою он подносил к глазам унизанную кольцами руку. Но роста царь был невысокого — едва по плечо князю Ованес-Авану. Это огорчило Агарона. И он вдруг представил, каким великолепным был бы Давид-Бек, надень на него корону и царские одежды.

Окруженный полководцами, царь подвинулся вперед. Агарону на миг показалось, что он посмотрел прямо на него и даже улыбнулся. Юношу будто в небо подбросили, так он был горд. Вахтанг между тем с любопытством рассматривал армянское войско.

В зеленых кафтанах, в высоких папахах с белым верхом, воины выглядели молодцами. Они были вооружены изготовленными в их горах ружьями, длинными саблями, копьями, пищалями и топорами. Вахтангу понравился воинский строй армян. Стояли рядами, по трое. Были тут и священнослужители. Тоже вооруженные и даже одеждой своей мало чем отличающиеся от воинов.

После смотра прямо в открытом поле началось веселье. До полуночи шел пир. Армяне угощали грузин шашлыком из баранины, а те рекой лили вино. Привычные к крепким мегринским, карчеванским и шиванидзорским винам, армяне без труда опустошали кубки с легким грузинским вином. Пили, сидя в седлах; тут же были и военачальники.

Католикос Исаи ударил рукой о землю.

— Эта земля — свидетельница нашего двухтысячелетнего братства! — воскликнул он. — Каждая пядь ее полита армянской и грузинской кровью. Помните об этом, дети мои! Именно здесь наш полководец Вардан принял в свое войско добровольно пришедшие к нему ваши и агванские полки и бросился в Халхал изгонять персов из нашей страны. Здесь побратались наши цари и, совместно напав на арабского эмира Гандзака Фадлуна, разбили его. Дадим же святую нерушимую клятву быть достойными преемниками наших великих предков!

— Да будем, будем! — радостно повторили царь и военачальники обоих народов.

С рассветом войска двинулись к Гандзаку. Шли, перемежаясь, армянские и грузинские полки. Конница следовала за ними.

Оставалось два часа пути до Гандзака, когда в открытом поле показалось азербайджанское войско, шедшее им навстречу.

На белых конях ехали престарелый Махмад Кули хан, духовный вождь азербайджанцев Алиазрат Шейх Уль Ислам, гандзакский мелик Овсеп и хорошо знакомый армянам военачальник Кялбала бек.

Когда между войсками оставалось расстояние в полет стрелы, с обеих сторон приветственно зазвучали трубы. Войска ускорили шаг и скоро встретились.

Полководцы вновь спешились. Махмад Кули хан пошел с раскрытыми объятиями навстречу грузинским и армянским полководцам.

— Добро пожаловать, дорогие братья! — воскликнул он по-азербайджански. — Пусть наши сердца и мысли будут навеки едины, как едины наши земли и наша вода, наши очаги и наш хлеб!

Он обнял царя Вахтанга, затем князя Ованес-Авана и спарапета Мхитара. Все остальные последовали его примеру. Католикос Есаи и Алиазрат Шейх Уль Ислам расцеловались.

Тем временем войска трех соседствующих народов воодушевленно повторяли:

— Будем едины! Будем едины!

Люди смешались. Иные отыскали старых знакомых.

Скоро все вместе, счастливые и взволнованные, двинулись к Гандзаку.

В долине Куры уже поселилась весна, щедро украсившая равнину своеобразной прелестью. И хотя стояла еще первая половина марта, трава уже была достаточно высока и перекатывалась волнами, а ранний ячмень начал колоситься.