Вальдемар Лысяк - Императорский покер

Через двенадцать лет после того, в сентябре 1802 года, таинственная аристократка возобновила контакт, на сей раз письменный, со своим давним любовником. Уже долгое время она вновь была замужем, причем, на ком-то высокопоставленном, так как имела доступ ко двору Наполеона во дворце Тюильри; ежедневный к Жозефине Бонапарт, и несколько более редкий — к самому Первому Консулу.

Историки, например, Леонс Пинго, предполагают, что "Парижская знакомая" была одной из дам двора Жозефины, которая обожала изображать из себя монархиню типа Марии-Антуанетты и любила окружать себя старой родовой аристократией. Во всяком случае, связи этой женщины с Бонапарт были столь близкими, что старый дрезденский лис с места предложил ей сотрудничество. Придворная охотно согласилась, хотя — что интересно — нельзя было сказать, будто бы она Наполеона ненавидела (она считала его гарантом общественного спокойствия и своего личного успеха), зато терпеть не могла… его врагов, роялистов. Быть может, Бурбоны, которым она когда-то служила, чем-то допекли ей, поскольку в качестве условия sine qua non для сотрудничества она потребовала, что ни одного слова из ее донесений не будет передано разведке роялистов.

С 1803 года "Парижская знакомая" регулярно присылала обширные рапорты в Дрезден. В них было больше придворных сплетен, чем серьезных политических или военных сведений (главным источником информации для нее была тетка Жозефины, мадам де Копонс), но не следовало пренебрегать даже интимными мелочами двора — ведь на их основе можно было составлять злобные памфлеты против корсиканца. А кроме того, даже из второстепенных, на первый взгляд, политических сведений петербургские специалисты могли делать ценные выводы.

"Парижская знакомая" была русофилкой, и свое предательство объясняла влюбленностью в царя Александра, которого называла "ангелом". Д’Антрег тут же начал подпитывать данное чувство, и время от времени посылал агентессе описательные портреты "ангела". Но вот описательного портрета или хотя бы имени "Парижской знакомой" мы не знаем и, похоже, никогда уже не узнаем.

Гораздо более ценными были рапорты "Парижского знакомого". Он тоже, похоже, был весьма высоким чиновником военной и административной службы Наполеона, а поскольку был человеком по-своему бескорыстным, очень богатым, и деньги для него не имели значения («Этот человек, состояние которого достигает двух миллионов, заявил, что никогда не примет чего-либо от царя Александра» — слова д’Антрега), а еще потому, что он был весьма критичным в отношении сплетен и тщательно отбирал информацию, очищая ее от плевел — его донесения имели первоклассное значение. Известны имена некоторых его помощников, например, братьев Симон, сотрудников военного бюро (!), сам он, однако, был крайне осторожным и не позволял себе откровений, которые бы раскрывали его личность. В Дрезден он посылал рапорты, начиная с 1802 года. Кстати, он знал "Парижскую знакомую" и выставил идентичное, как и она, условие: если хотя бы какая-то мелочь из его донесений попадет в руки эмигрантов-аристократов, корреспонденция незамедлительно будет прервана.

Если говорить точнее, под псевдонимом "Парижский знакомый" скрывались два человека, отец и сын, который после смерти родителя продолжал его дело. Детективы-историографы во Франции буквально "встали на голову", чтобы расшифровать личности этих изменников [69] Выдвигали предположение, будто "Парижских Приятелей" вообще не существовало, они были плодом фантазии хитрого д’Антрега, который с помощью этой мистификации «доил» российскую разведку. Но анализ рапортов, тем более, содержащиеся в них некоторые подробности, которых д’Антрег никак не мог узнать у себя в Дрездене (телепатом он никак не был) — исключает подобную возможность без остатка. — Прим. Автора. . Усилия были предприняты воистину убийственные, поскольку на руках имелись лишь обрывки обрывков, тени теней доказательств, практически ничего, несколько предположений, и во внимание можно было принимать десятка полтора, а то и несколько десятков человек. И все-таки, похоже (повторяю: похоже) маску с двойного лица удалось сорвать. Вероятно, им был Ноэль Дару, а после его смерти кто-то из его сыновей, Пьер или Марциал Дару.

Наверняка же о "Парижском знакомом" мы знаем, что он был комиссаром по поставкам и интендантом в армейской администрации. Ноэль Дару (1729–1804) был комиссаром, интендантом, работал в военной администрации и обоих своих сыновей направил подобным образом: Пьер стал комиссаром и генеральным интендантом, Марциал — интендантом и заместителем инспектора по вопросам кадров в армии. Другое дело, относительно которого нет сомнений, это факт, что первый "Парижский знакомый" скончался "летом 1804 года". Ноэль Дару умер 30 июня 1804 года!

Что же касается его наследника, то почтенного по природе и не слишком-то талантливого Марциала следует, скорее всего, исключить. Выходит, Пьер Дару. Так точно, правая рука Бонапарт, Пьер Антуан Ноэль Бруно граф Дару (1767–1829)! Он считался одним из самых верных товарищей Наполеона и, пользуясь его благожелательностью, в головокружительном темпе поднимался по ступеням карьеры. Начинал он как простой интендант, чтобы посредством полученного в 1801 году поста генерального секретаря в военном министерстве (там работали братья Симон!) добраться до вершины — до должности генерального интенданта императорского двора и Великой Армии (с 1806 года) и члена имперского Государственного совета (1811). Восхищались его феноменальным трудолюбием (Дару называли «рабочим волом») — в этом плане он соперничал с самим Наполеоном и даже с Бертье. Он мог не спать ночь за ночью, никакая работа не была способна его «стереть», короче, самый настоящий перпетуум мобиле . Наполеон считал его "человеком исключительной честности" (так он высказался о нем на Святой Елене).

Предпосылки:

1. Известно, что "Парижский знакомый" имел глубокие связи с семейством д’Антрега в Монпелье. Пьер Дару, точно так же, как и д’Антрег — родился в Монпелье!

2. Известно, что д’Антрег в 1796–1798 годах имел подозрительные контакты с интендатурой так называемой Итальянской армии. Генеральным интендантом итальянской армии был Пьер Дару, в то время как его отец работал тогда в главном интендантстве в Париже [70] Поэтому некоторые историки считают, будто бы Ноэль Дару был еще и "Ваннелетом". И такое возможно. — Прим. Автора. .

3. «Парижский знакомый»-сын уведомил д’Антрега, что, благодаря собственным должностям, имеет большие возможности добывать ценные сведения, чем его отец. Пьер Дару работал на более высоких постах, чем Ноэль Дару.

4. Главные агенты «Парижского знакомого», братья Симон, работали в военном министерстве в то время, когда Пьер Дару был там начальником отдела и генеральным секретарем.