Вальдемар Лысяк - Императорский покер

Тем временем, Лучший, дав разрешение на печать "Императорского покера", допустил не только критику царизма на каждой третьей из нескольких сотен страниц, но и пропустил еще и, как писал "Новы Дзенник", те самые, располагающиеся на каждой пятой странице, « шокирующе актуальные параллели » и « аллюзии к современности ». Чтобы было еще остроумнее — Лучшему ничего не нужно было расшифровывать, так как в послесловии я четко написал, что историческую сценографию я использую для расчетов с современностью. Правда, послесловие это было замаскировано названием «Библиографическое примечание», так ведь цензор и посажен для того, чтобы вычитывать каждое предложение. И можно ли было выразить проблему более ясно, чем я сделал это в последнем абзаце книги. Вот он:

" История интересует меня в качестве трамплина для литературных игр, нацеленных метафорой в современность, и именно литературной метафоре, вырастающей из истории, я и возжигаю свой маленький кусочек ладана. Эта книжка представляет собой не монографию о партии в императорский покер, а роман о ней, который стряхивает пыль со старой мудрости Байрона их "Странствий Чайльд-Гарольда":

Русским подобное раскрытие карт на последней странице было излишним — и без того книга являлась для них четко прочитываемым пасьянсом уже с первой страницы. Они и взбесились, поскольку само содержание не нравилось им ни в общем, ни в частностях, то есть — во многих частностях. Как правило, речь шла про общее звучание, которое весьма лапидарно отразил проф. Лоек в интервью для французского радио, когда ему задали вопрос о негодовании советских деятелей в отношении моей книги:

" — Дело в том, что польский вопрос, связанный с Наполеоном — это, в переложении на язык современных политических реалий, это намек о необходимости тесного союза Польши с Западом ".

Ни убавить, ни прибавить; этому намеку я посвятил не один абзац в своих наполеоновских книгах, помня о словах самого Наполеона: " Есть только два народа — Востока и Запада ". Но, чтобы все было совершенно ясно: выбор Запада здесь является выбором « из двух зол », но никак не мегаломанским " а вот мы, блин, средиземноморская культура ". На самом же деле мы являемся периферийной частью латинской культуры, только, когда мы уже тысячу лет прижимаемся к ней словно не познавшее достаточно любви дитя, она ту же самую тысячу лет не обращала на нас внимания словно мачеха, и в своей гордыне не ударила пальцем о палец, когда нас рвали на куски волки (в том числе и западные). Словно черный символ звучат слова римского пары Григория XVI, назвавшего ноябрьских повстанцев: " подлыми бунтовщиками, неблагодарными людьми, которые под предлогом добра восстали против власти собственного монарха " (царя). И подобного рода мнений, свидетельствующих о неизменном отношении Запада к нам, я приводил в своих книгах достаточно много. Среди французов лишь один, корсиканец, был исключением — все остальные плевать хотели на поляков и на свои обязательства в отношении Польши (в этом я укорял представителей Запада в своей книге "Французская тропа", в главе "Каменноглазая сказка из долины Танн". Англичан как вечных нарушителей своих же обещаний я показал в "Ампирном пасьянсе" (в нескольких разделах) и в "Безлюдных островах" (глава "Римская палатка"); можете припомнить лекцию Мамулевича из "Конквисты" — это лекция о британском лицемерии и об обязательствах, которые англичане взяли на себя в отношении поляков, чтобы ни одного из них не исполнить, поскольку « трактат о взаимной помощи был для них куском туалетной бумаги ». О фрицах нечего и говорить, кладбища со всех сторон. О габсбургских кнутах, цепях и различных Шелях [128]уже позабыли (в "Колыбели" я упоминаю тот самый це-ка [129]деспотизм), но теперь даже модно стало тосковать по Габсбургам…

Никто из знающих мои книги не может обвинить меня в том, будто бы я, словно идиот, низкопоклонствую перед Западом. Весь мой "Асфальтовый салун" был американской плетенкой: немножечко нитей восхищения дающей силы предприимчивостью “ self-made ” (тогда не нужны трактаты о взаимопомощи и дурацкие сожаления о том, что кто-то их не выполнил) и множество нитей издевки над всей этой комиксовой культурой, в которой Джоконда никогда не могла бы сомкнуть своих губ в полуулыбке, но в обязательном порядке должна была бы открыть искусственные зубы ( keep smiling ), которыми, в обязательном порядке, должна была бы жевать chewing gum . Но из "двух зол" я выбираю Запад, даже осознавая, что Гиммлер — (в каком-то роде) внук Канта, Муссолини — святого Франциска Ассизского, Лаваль — Наполеона, а британские футбольные болельщики — потомки Томаса Мора. Там, по крайней мере, хоть среди прадедов встречались настоящие люди, и это уже пробуждает надежду — все дело в генетическом коде.

Когда я слышу, как сегодня говорят, будто мы принадлежим Центральной Европе, я говорю таким:

— Перестаньте звиздеть! Польша — это дом на колесах и на рельсах, правда, рельсы эти коротенькие! Мы — самый восточный рубеж восточной части Запада.

А дальше располагается Азия, желающая быть Европой, о чем я писал в "Безлюдных островах" (глава “Notre Dame de Petersburg”), где некий француз говорит:

" — Русские пока что еще не цивилизованы, это только лишь прошедшие муштру татары! Но, поскольку они ничего так не боятся, как того, чтобы их не принимали за варварскую страну, они неразумно подражают нам в одежде, в архитектуре, в блюдах и в чем там еще. У них талант к обезьянничанью ("le talent de la singerie"), но они не понимают, что цивилизация — это не ярмарочная штучка, не мода, а духовное развитие. Принимая Россию в наш круг, мы приняли бы чуму!".

Это место Лучший пропустил, но после торгов, к описанию которых мы приближаемся; теперь следует завершить описание игры с "Императорским покером". Общее советское неодобрение мы уже имеем за собой, переходим к подробностям.

Протест, поданный советским послом, был сформулирован по пунктам, что придавало ему характер реестра преступлений. Речь шла о следующих их видах: оговор, клевета, подстрекательство и расхождение с истиной, ибо, как знают все осведомленные обитатели земного шара — Советский Союз никогда не был наследником царской империи в сфере стремления господствовать над миром (" самым широким шагом марширует в направлении господства над миром "), равно как в таких областях как дипломатические мошенничества, нарушение международных договоров, нарушение прав человека, организованное рабство, тотальный шпионаж и тому подобные инсинуации, которыми книга просто кишит.