Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 8

Двое мужчин, стоя один на другом, пытались, пытались добраться до него.

Заруи смотрела на них, на свой разрушенный дом, где она утром оставила свою младшенькую, перед глазами пошли желтые круги, и она грохнулась на тротуар.

Сколько она пролежала, Заруи не знала.

Сквозь мутную пелену обморока до нее стали доноситься звуки.

— Мама, мама, — слышала она голосок Наиры, — ну, мамочка, ну что с тобой, открой глаза!

Заруи послушно открыла глаза, села, потрясла головой, дико огляделась, вновь увидела вместо их серой пятиэтажки хаотичную гору бетонных блоков. Наира стояла рядом с ней на тротуаре, над ними возвышались двое мужчин.

— Мы бежали мимо, слышим, ребенок на балконе плачет.

— Это же дочка нашего врача, — говорю я Сурену. — Давай ее снимем. Мы и сняли. А тут вы идете, смотрите на нас и падаете. Но ведь все обошлось.

— Да, мама, я так испугалась. Я делала уроки на балконе, и тут вдруг все стало падать. Стена упала в комнату, и вся крыша рухнула рядом со мной, — заговорила, захлебываясь и чуть заикаясь, Наира. — А балкон наклонился над тротуаром, и, когда второй раз качнуло, он только наклонился еще ниже к земле и не упал. Я стала плакать, тебя звать.

Заруи встала, чувствуя слабость в ногах, молча поцеловала дочь, взглянула на спасителей.

— Пойду я, — только и сказала вместо ничего не значащих сейчас слов благодарности. — Надо узнать, как там остальные.

Сначала медленно шла за руку с дочкой, чувствуя слабость в ногах после обморока, но страх погнал ее, гнал все сильнее и сильнее.

Навстречу ей бежали люди, что-то кричали, плакали. Они возникали из облака все еще не осевшей пыли, как привидения, и тут же скрывались в следующем облаке. Обе, и девочка, и женщина, все время спотыкались о кирпичи, битое стекло и куски бетона. Иногда им приходилось огибать завалы, и тогда они теряли ориентир и не были уверены, что движутся в нужную сторону.

— А техникум, техникум, — спрашивала Заруи у людей, — он упал?

Ей никто не отвечал, и она бежала дальше, задыхаясь от пыли, ощущая ее на губах и зубах, и все спрашивала и спрашивала встречных про техникум. Наира цепко держалась за руку матери, не плакала и не отставала.

Какая-то женщина окликнула их, когда они уже пробежали мимо:

— В техникуме все в порядке! Рухнула только часть, где был ремонт. Никто из детей и учителей не погиб!

Как ни важно было Заруи найти среднюю дочь, но, услышав, что все живы, она повернулась и побежала в другую сторону, и Наира, гонимая страхом, тоже, задыхаясь, поспевала за матерью…

Здание медицинского института уцелело, стояло как ни в чем не бывало, возвышаясь над развалинами соседних домов. Его строили в конце девятнадцатого века, и оно, несмотря на возраст, выдержало подземные толчки.

Заруи остановилась, понимая, что следующим этапом должна быть больница.

Из облака пыли выбежали несколько девушек, одна из них кинулась к Заруи и Наире. Это была Сусанна. По ее лицу струились слезы, промывая дорожки на сером, покрытом пылью лице.

Они постояли минуту, обнявшись все втроем, потом Заруи сказала:

— У Марго должно быть все в порядке, там никто не пострадал. А про папу ничего не известно.

Они пошли мимо развалин, среди которых уже копошились люди, кричали, царапали бетонные блоки, обламывая ногти до крови, пытались сдвинуть их с места, добраться до погребенных под ними близких.

Шли квартал за кварталом, и бедствие представало перед ними во всем его ужасающем объеме. Жизнь, та жизнь, обыкновенная, будничная, с ее заботами и волнениями, исчезла за минуты, в течение которых происходили толчки, и надвинулось что-то другое, ужасное, и неясно было, что в этой новой жизни делать.

Подъехала к развалинам карета скорой помощи. Люди в белых халатах вытащили носилки, укладывали на них раненых, спешили.

Заруи пошла к шоферу расспросить о муже.

— Ованесян?

Шофер глянул на них.

— Он жив, он в операционной, очень беспокоится о семье, ничего про них не знает.

— Передайте ему, что мы живы, живы мы, все четверо живы.

И Заруи заплакала, осознав, какое это счастье, посреди хаоса катастрофы остаться живыми.

— Не плачьте, что вы, я все передам, — сказал шофер. — Он к ночи, может быть, вырвется на часок, ждите его возле дома.

И Заруи с дочерьми решила идти к своим развалинам.

Дома не было, но привычно было вернуться на место бывшего жилища. И Марго, вернее всего, сидит где-то там.

Так и оказалась, дочка стояла у их подъезда, вернее, у обломков, что остались от него, и плакала.

Увидев сестер и мать, Марго кинулась к ним, и они снова стояли, прижавшись, теперь уже вчетвером, сбившись в один комок, в единое живое дышащее целое, глотая слезы, слушая биение сердец друг друга.

Акоп пришел, когда было уже темно.

Во время толчка он заправлял машину и не пострадал.

Да и здание больницы уцелело.

Они добрались до развалин своей квартиры и им удалось вытащить кое-какие теплые вещи.

Разожгли костер и грелись у него, пытаясь вздремнуть. Костров рядом было много, вокруг них сидели и стояли дети, женщины, мужчины. Они остались без крова, но были живы.

Люди в военной форме продолжали раскопки, несмотря на темноту ночи. Освещением им служили костры.

Плач и причитания тех, кто потерял родных, не утихал до утра.

Назавтра, еще в темноте, Акоп ушел оперировать. Хирурги были на вес золота.

Двоюродная сестра Акопа приехала на машине из Еревана следующей ночью. Нашла Заруи с детьми возле костра и увезла их к себе. А Акоп остался на посту.

Впереди было много мытарств без жилья, без денег, без вещей, но Заруи не жаловалась. Не жаловалась и никогда никому не рассказывала, что пережила за те секунды, когда смотрела на разрушенный дом, и думала, что Наиры нет в живых. Она знала, что ей повезло, как, может быть, никогда за предыдущую и последующую жизнь: ее семья, все пять человек, остались живы во время страшного землетрясения 1988 года в северной Армении.

Пьеса в 4 частях, с прологом и эпилогом

Действующие лица

Дама, из бывших… научных сотрудников. Очень красивая.

Дядя Петя, запьянцовский, но галантный.

Старый художник с польскими князьями в анамнезе.

Господин Полковник, в отставке.

Академик, муж Дамы.

Жена г-на Полковника.

Всем — около 60. Или чуть больше. Кроме Дамы — она вне возраста.

2 дочки Академика

Жан

Джон

2 молодых человека — сыновья Дяди Пети

2 тихие молодые женщины

Дети

Пролог

Покровский бульвар. Раннее утро. Дворники шелестят метлами, подметая листья. Слышен шум трамвая. Идет Дядя Петя . Останавливается.