Илья Дроканов - Пароль: «Тишина над Балтикой»

Тихонов предложил Сташевскому выйти на балкон, глотнуть свежего воздуха. Кроме них, на балконе никого не было, и разведчик обратился к коллеге:

— Владимир Арсеньевич, мы с вами прежде не встречались, но друг о друге были наслышаны. В годы войны я служил вместе с небезызвестным для вас Стрельцовым.

— В таком случае, вы — Тихонов, не так ли? Я обратил внимание, что в списке делегации есть человек со знакомыми мне фамилией, именем и отчеством. Чутье подсказывало, что совпадение — не случайное. Рад, рад личному знакомству. А по поводу гибели Ильи Ивановича, помню, я сильно переживал.

Невысокого роста, худощавый, с поседевшими усами и короткой прической, Сташевский немного сам походил на Стрельцова. Взгляд его добрых и умных глаз внимательно изучал собеседника. Тихонов с легкой улыбкой произнес условную фразу:

— Смотрите, какая тишина над Балтикой…

Сташевский на улыбку не ответил, а задумчиво произнес:

— Эта тишина — только мнимая! Интересное у нас знакомство складывается.

— Да, я ехал из Москвы специально, чтобы встретиться с вами. Что же касается Ильи Ивановича, то он, к счастью, не погиб. Судьба оказалась благосклонной к нему, его спасли, вылечили, и сейчас он жив и здравствует. Но живет не в СССР. Мы встречались три года назад, он вспоминал о вас и просил при случае передать привет. Рад выполнить его просьбу.

— Благодарю. А вы, как я разумею, перешли на советскую службу, не так ли?

— Я являюсь представителем советской разведки и предлагаю вам вступить в ее ряды. Не жду сиюминутного ответа, вам необходимо взвесить pro и contra, прежде чем сказать окончательное слово. Если не возражаете, мы продолжим разговор завтра на борту советского грузового парохода «Волга», куда будут грузить купленные двигатели.

Сташевский согласно кивнул, и они вернулись в зал.

На следующий день в торговом порту кипела работа: грузовой поезд, состоявший из нескольких железнодорожных платформ, доставил с завода судовые двигатели. У причала стоял пароход «Волга», в открытые трюмы которого портальные краны готовились опустить ценный груз. На площадке возле кранов, кроме портовых рабочих, находились Сташевский и двое советских представителей из состава делегации. Почти все остальные члены делегации были в городе по разным делам. На борту парохода в просторной свободной каюте Тихонов ждал Сташевского.

Владимир Арсеньевич поднялся на борт, когда весь груз был помещен во чрево судовых трюмов. Подписав грузовые документы у капитана, выпив с ним «протокольную» стопку коньяку за успешный рейс, он прошел в каюту Тихонова. Владимир Константинович предложил гостю удобное кресло и занял место напротив. На столике перед ними источал бодрящий аромат кофейник, стояли бутылка коньяка производства армянского коньячного треста «Арарат» и легкие закуски.

Разговор начал Тихонов:

— Здесь, на борту нашего судна, мы официально находимся на советской территории, поэтому можем беспрепятственно говорить на любую тему.

Сташевский, готовый к такому развитию событий, ответил:

— Хорошо. По поводу вашего предложения сообщаю, что готов принять его и начать сотрудничество с разведкой Советского Союза. Думаю, что было бы нелогично с моей стороны отказываться от этого, учитывая прежний опыт офицера разведки и сегодняшнее положение неофициального советского представителя в Швеции и Норвегии. Все равно из СССР время от времени в мой адрес обращаются за помощью по тем или иным вопросам, которые я решаю в интересах «Советов». Помогал бывшим сотрудникам разведмиссии и посольства царской России возвратиться на родину. Сейчас решил проблему отправки изготовленных в Швеции судовых двигателей в Ленинград, как теперь, после смерти Ульянова-Ленина, называется Петроград… Я не против работы с вами. Тем более что в Швеции меня так и так считают «красным».

— Что же, я рад вашему решению и предлагаю тост за совместную работу в разведке. Возможно, у вас будут какие-то просьбы в связи с таким поворотом в жизни.

— Грех не выпить с коллегой! А просьба будет одна: я хочу со временем заменить свой эмигрантский «нансеновский» паспорт на паспорт советского гражданина.

— Думаю, если вы официально обратитесь с этим вопросом в посольство, ваше дело решат положительно.

— На этом с просьбами покончим. Теперь хотелось бы узнать ваши предложения по условиям связи, по задачам, по финансированию.

— Все условия изложены в этом документе, я предлагаю прочитать его. У меня же такой вопрос: вы сказали, что в Швеции вас считают «красным», это вызывает повышенный интерес со стороны эмигрантских кругов, полиции и контрразведки. Как вы полагаете в таких сложных условиях решать наши задачи?

— У меня в должности военно-морского агента не было легкой жизни. Несмотря на то что агентурная работа организовывалась в нейтральных странах, она встречала сильное противодействие со стороны полиции и контрразведки. Контрразведка, пользовавшаяся большим влиянием как в Швеции, так и в Дании, всегда была существенной помехой, влиявшей на работу моей агентурной сети. Однако вам хорошо известно, что информация из Стокгольма высоко оценивалась и поступала регулярно. В любых условиях можно работать. Так было прежде, надеюсь, так будет и впредь.

— В любом случае, Владимир Арсеньевич, теперь вам следует воздерживаться от контактов с представителями левых партий и организаций, «красных», как их называют, чтобы лишний раз не попадать в сферу внимания полиции и контрразведки.

— Да, я вас понимаю.

Во время беседы Тихонов наблюдал за собеседником. На тонком волевом лице Сташевского эмоции почти не просматривались, но по глазам, источавшим спокойствие и уверенность, все же можно было заметить удовлетворение от произошедшей перемены в его жизни. Он как будто завершил трудное, но важное дело. Тихонов с большим уважением думал об этом уже немолодом человеке, который, невзирая на опасности, вновь вступает на рискованный путь разведчика с единственной надеждой — вновь обрести родину.

Из Стокгольма Тихонов на пароходе «Волга» отправился в СССР, после короткого морского путешествия сошел на причал торгового порта в Ленинграде, и, сожалея, что нет возможности зайти к матери, срочно уехал в Москву курьерским пассажирским поездом. Экстренный отъезд объяснялся необходимостью представить в Разведывательном управлении подробный доклад о начале работы в Германии с «Ферзем» и в Швеции со Сташевским, который взял себе псевдоним «Адмирал».

В Разведупре Тихонова принял недавно назначенный начальник управления Берзин. Вместе с Яном Карловичем выслушать доклад сотрудника, прибывшего из-за рубежа, пришел его заместитель и начальник агентурного отдела Константин Кириллович Звонарев. Они были знакомы со времен Гражданской войны, а после направлены в военную разведку. Звонарев получил большой практический опыт, работая за границей военным атташе. После командировки стал правой рукой начальника управления.