Илья Дроканов - Пароль: «Тишина над Балтикой»

Черчилль настаивал на захвате африканского побережья для размещения там военных баз с целью дальнейшего наступления на противника с юга. Генерал Джордж Маршалл придерживался другого мнения. Он считал ошибкой проведение несогласованных наступательных операций на страны Оси и игнорирование возможности скорой капитуляции Германии. Брук уточнил, что единственным из союзников, располагающим крупными сухопутными войсками на тот момент войны, являлся СССР. Любые другие наступления помимо намеченной высадки во Франции 21 дивизии западных союзников в общем плане не имели значения. Однако эта армия сможет противостоять 44 немецким дивизиям только при наличии соответствующего вооружения и тылового обеспечения.

Объединенный комитет начальников штабов пришел к выводу, что подготовительная фаза операции по высадке войск в Западной Европе завершится не ранее середины августа 1943 года. Тем самым начало высадки в Европу могло состояться лишь поздней осенью 1943 года, что означает, что операция не сможет поддержать летнее наступление советских войск.

Черчилль предложил обсудить возможность вступления в войну Турции, чтобы, укрепившись на ее территории, получить доступ к нефтяным полям Румынии и через Черное море к России.

В результате переговоров стороны договорились о первоочередном завершении войны в Африке летом 1943 года, чтобы затем использовать освободившиеся войска в высадке на Сицилию. Наступательная операция союзников на Европейском континенте была перенесена на 1944 год, а британцы оставили за собой возможность создания небольшого плацдарма в конце 1943 года. США заявили о приоритете своих наступательных планов на Тихом океане, не исключая при этом своего участия в досрочной наступательной операции на суше в Европе при соответствующих военных успехах СССР.

Стороны приняли решение об усилении воздушных бомбардировок стратегических объектов промышленности и городов Германии.

Для прессы союзники впервые изложили требование безоговорочной капитуляция Германии, Италии и Японии.

Ферзь».

Нарком Кузнецов доложил о полученных сведениях Сталину. Верховный главнокомандующий прочитал донесение и, не говоря ни слова о его содержании, спросил адмирала:

— Не этот ли информатор сообщил нам о подготовке англичанами бомбардировке Кавказа в 1940 году?

— Так точно, товарищ Сталин, именно он сообщил о планах англичан и французов еще в конце 1939 года.

— Товарищ Кузнецов, на мой взгляд, этот человек честен и аккуратно выполняет свои обязанности. Следует наградить его орденом.

— Есть, товарищ Сталин! Но должен доложить вам, что он действует не один. В Испании с ним работает наша разведчица-радистка под псевдонимом «Аврора».

— Значит, наградите и ее.

В канун Дня Красной Армии 23 февраля 1943 года состоялся секретный указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями отличившихся в боях с гитлеровцами советских партизан-подпольщиков, офицеров частей военной разведки и разведчиков, выполняющих задание в тылу врага:

«За мужество и героизм, проявленный в действиях по защите Советский Родины от немецко-фашистских захватчиков наградить:

Орденом Красного Знамени:

…служащего ВМФ Таубе Ивана Алексеевича;

Орденом Отечественной войны I степени:

…капитана 1-го ранга Тихонова Владимира Константиновича;

Орденом Красной Звезды:

…старшего лейтенанта Красной Армии Лопес Сильвию Альварес».

Илья Иванович Стрельцов в 1941 году с тяжелым сердцем наблюдал за развитием событий в мире, во всех частях которого полыхала новая Мировая война. Огненный вал катился к Советской России и с востока, и с запада. Он аргументировано полагал, что Гитлер не сегодня-завтра нападет на СССР, поэтому сообщение о том, что 22 июня германские войска перешли границу и начали наступление на Москву, на Ленинград и на Киев, для него не стало неожиданностью. Полковник российского императорского Генерального штаба рассматривал войну как трагическую неизбежность. С 22 июня он счел себя мобилизованным на эту войну, видя необходимость защищать родину от ненавистных ему германских завоевателей.

К обеду он вышел в столовую в прежней русской военной форме, чем немало удивил жену. Кристина знала, что Стрельцов коллекционировал предметы военной экипировки дореволюционных времен, форму, оружие, награды, которые покупал у антикваров или у русских эмигрантов, нуждавшихся в деньгах. Но то, что муж ее когда-нибудь наденет, не могла себе представить.

— Что означает твой грозный вид, милый? Довольно странно видеть тебя таким сегодня.

— Именно сегодня, когда германские войска вновь, как тридцать лет назад, начали войну против моей родины, я своим видом хочу показать, что и я вступил в эту войну на стороне Советской России. Старого полковника рано списывать в расход, я еще повоюю.

— Ты собираешься ехать добровольцем? Я отнюдь не считаю тебя старым мужчиной, однако, на мой взгляд, в офицеры Красной Армии ты не подойдешь по возрасту.

— В Россию ехать не нужно. Свою войну против Германии я буду вести отсюда, из Швеции. Тайную войну. Полагаю, что моей подготовки хватит, чтобы оказать эффективную помощь сражающейся России.

Кристина помрачнела, прикрыла глаза ладонью и как-то отрешенно заговорила:

— Иезуз Мария! Снова идет война, снова гибнут люди. Почему разным странам нельзя жить мирно? Кто из близких на сей раз не вернется домой живым? Год назад мы узнали, что у нашей дорогой Альбины Илонен на войне между финнами и русскими погиб муж — мирный доктор, мобилизованный в армию, был изранен сын, совершенно молодой человек. Ради чего лилась кровь? Теперь мой муж собрался воевать. Я знаю, милый, что ты когда-то был разведчиком, но сколько лет прошло с тех пор? Почему подданный Швеции, нейтральной страны, должен воевать?

— Кристина! Я — русский, присутствие иноземных захватчиков на русской земле оскорбляет меня, я — офицер, я выполняю свой долг. И потом, бывших разведчиков не бывает…

— Ты должен знать, если с тобой случится страшное, я не переживу. Однажды я успела вытащить тебя из лап смерти. Боюсь, что второй раз мне это будет не по силам.

— Я все помню и благодарен тебе за то, что ты для меня сделала. Но сейчас я не могу поступить иначе. Одно хочу пообещать, что буду стараться не доставить бошам удовольствия вывести меня из строя.

Стрельцов подошел к буфету, открыл створку и достал изящный хрустальный штоф с коньяком. С вопросом в глазах взглянул на жену, она отрицательно покачала головой: не буду. Он пожал плечами, налил себе рюмку пополнее и сел за стол.