Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Ключи судьбы

Во сне раздавались крики, стук, топот, резал глаза огонь среди тьмы… Малуша села, моргая: огонь и правда горел прямо перед ней. Еще не проснувшись, она замычала – ей показалось, что она кричит, – и попыталась отползти, но наткнулась на чье-то плечо.

– Да вот она, Малуша! – раздался сзади досадливый голос Негоши. – Кому понадобилась среди ночи?

Малуша открыла глаза, но ум ее еще не проснулся, и оттого явь казалась сном. На полу стояла Совка – служанка Ольги, а Жихарь, отрок, высоко держал горящий факел, стараясь осветить лежащих на полатях.

– Вот она! – с облегчением воскликнула и Совка. – Слава чурам!

– Что такое? – пробормотала Малуша.

Ее охватил ужас: это странное событие казалось продолжением страшных снов и страшных мыслей. Может, княгиня узнала, чем полна ее голова? Может, решила сгубить наконец и ее – последний росток на дереве рода?

– Никуда она не делась! – Векоша всплеснула руками. Она спала внизу, на лавке, и теперь куталась в большой серый платок, набросив его прямо на сорочку и непокрытые полуседые волосы. – Куда она денется? Или я за челядью не гляжу совсем?

– Вон ваша Малуша! – К ним подошел от двери Войтина, десятский. – Или я тебе ворона? Или отроки мои – пни березовые? Будто может всякий бродяга со двора княгинину девку свести, а мы и не почешемся! Да пусть бы он только сунулся! Второй глаз своими руками вырву и репу скручу!

– Ну… – Жихарь еще раз вгляделся в изумленное лицо Малуши и опустил факел. – Княгиня велела… чтоб глаз с нее не спускали.

– Ты что, – Векоша воззрилась на Малушу, – бежать вздумала?

– Куда я бежать? – Та была удивлена не меньше. – Не вздумала я ничего…

– Спите, девки, – сказал Войтина и пошел прочь вместе с Совкой.

Дверь за ними закрылась, в избе вновь стало темно. Поворчав, Векоша улеглась. Но Малуша не спала почти до утра. Все вроде было как всегда, и в то же время по-другому. Дуб перевернулся, и жизнь ее, княжны родом и челядинки положением, никогда уже не будет прежней.

Утром дело не стало яснее. Сама княгиня призвала ее к себе и принялась дотошно расспрашивать о бродяге по имени Малко, из Кольца. При этом в избе кроме госпожи был лишь воевода Мистина. Он молчал, сидя на скамье и сцепив руки между колен, но вслушивался в ее робкие ответы. Княгиня хотела знать все: когда Малуша впервые увидела того бродягу, где это было, он ли первый с ней заговорил или она с ним, о чем были разговоры? Не упоминал ли Малко, где ночует, какие у него есть знакомцы в Киеве? Где родня?

Очутившись одна-одинешенька перед двумя самыми грозными лицами, что могли уничтожить ее одним щелчком, Малуша дрожала и с трудом удерживала слезы. Даже и пожелай она отвечать с полной откровенностью, сейчас не смогла бы разделить в памяти разговоры с Малко, разговоры с другими людьми и свои мысли обо всем этом. Спрашивал, чья дочь… где ее мать… кто есть еще из родни…

– Я не помню! – в отчаянии выдавила она, чувствуя, что вот-вот разревется. – Я ничего худого не делала!

– Тебя никто не винит! – ласково сказала княгиня. Она не показывала признаков гнева, не хмурилась, не повышала голоса, но тем не менее Малуша чувствовала, что речь идет об очень важных и опасных делах. – Воевода рассказал, – Эльга кивнула на Мистину, – тут в волости беда случилась, бродяга одноглазый девку молодую сманил, надругался, задушил и в овраг бросил. Ее всей волостью искали дня три-четыре, а как нашли – бродяги уж след простыл. Вот я и вспомнила: да у меня же на двор повадился бродяга одноглазый и тоже к девке молодой прилаживается. Что, если тот самый? Испугалась, аж среди ночи подскочила. Вдруг, думаю, как раз и свел мою Малушу, погубил… Слава Богу! Но ты не бойся ничего! Если он еще покажется, отроки его расспросят, на двор больше не пустят, пока не убедятся, что он зла не мыслит. Живи спокойно.

Наконец ее отпустили. Но весь этот день и еще пару следующих от Малуши было немного толку: ее трясло, тянуло в слезы, никакое дело не спорилось. В мыслях был полный разброд. Уж слишком она привыкла верить княгине – как не верить госпоже! Она же – все равно что Богоматерь! Уж не дура ли она, Малуша, что слушала, развесив уши, какого-то бродягу? А что, если и правда хотел сманить да погубить? И все прочее – ложь?

Через день-другой, поуспокоившись, Малуша стала мыслить яснее. Бродяга Малко сам сказал ей не так уж много. Он лишь принудил ее задуматься о том, о чем она раньше не думала. Самое важное – о ее роде, о гибели отца – ей поведали молодая княгиня Горяна и Вальга. Они не стали бы ей лгать! И пусть бы даже одноглазый Малко мыслил на нее недоброе – это не отменит ее тягостных открытий. Она – княжна деревская. Отец ее – Володислав деревский, погибший при взятии Ольгой Искоростеня и даже не погребенный по-людски.

Даже с Добрыней Малуша боялась всем этим поделиться. Он и так выбранил ее за то, что вела беседы с чужим человеком, а тот, может, надругаться хотел! Об этом уже знал весь двор, на Малушу таращились с таким любопытством, будто с ней и впрямь что-то такое случилось, но не расспрашивали: княгиня запретила болтать попусту. Отроки дразнили Добрыню, что, мол, его сестру чуть со двора не свели, а он сердился за то на Малушу. Дней десять они вовсе не разговаривали. И от этого Малуша еще острее ощутила свое одиночество. У нее был родной брат, они жили на одном дворе, но оружники были ему куда ближе ее. Только о дружинных делах он ей и рассказывал, если они в свободный час присаживались поболтать. Никаких общих дел у них и не было. Никто не мешал им видеться, но воля княгини, лишив их собственной родовой судьбы, сделала их такими чужими друг другу, как не сделает и остудная ворожба.

Малко из Кольца больше ни разу не появился ни в церкви, ни на пирах Христова дня. Будто бес, выскочил невесть откуда и пропал невесть куда. Как и положено нечисти под разящим огнем Перунова взора. Малуша так и не узнала, что нес ей этот гость из Нави: спасение или гибель.

А потом сверху приплыл гонец с вестью: князь возвращается из полюдья и через два дня будет в Киеве. И всем стало не до бродяги одноглазого…

Вздумай он сразу податься в закатную сторону, его бы поймали. Уж больно у него был приметный вид, а Свенельдич знал, как он теперь выглядит. До этого бывший князь Володислав деревский, ныне Малко Кольчанин, мог свободно разгуливать по Киеву и даже посиживать посреди княгининого двора. Жадно разглядывать Ингореву вдову своим ныне единственным глазом и ничего не бояться: ни сама Ольга, ни ее отроки и челядь ни разу его не видели даже в те времена, когда он был приглядным собой молодцем с двумя здоровыми глазами и чистым лицом. В Киеве оставалось не так много людей, видевших его хоть когда-нибудь. Поначалу он думал о бывшей жене: и надеялся ее увидеть, и опасался этой встречи. Но Предславы в окружении Ольги не обнаружилось. Старые оружники Свенельда были или сами перебиты еще девять лет назад, или разошлись по земле, подальше от Свенельдова сына. Оставались оружники самого Мистины, но из них его, Володислава, видели не более трех десятков, а сколько их уцелело девять лет спустя?