Имоджен Гауэр - Русалка и миссис Хэнкок

– Мне нужно кое-что сказать вам, – наконец произносит Анжелика.

– Да?

Она говорит еле слышно, словно бы одними губами, но он все же разбирает слова:

– Я потеряла ребенка.

И – ах! – вот оно опять. Мучительное чувство, будто что-то выскальзывает у него из рук.

Мистер Хэнкок ощущает легкую щекотку на щеке и вскидывает голову. Прядь волос, выбившаяся у Анжелики из прически, колышется между их лицами. Бедная жена, воспрянувшая было духом, опять печальна и вся как-то тускнеет.

– Я совсем не уделял вам внимания, – повторяет он.

– Нет, нет. – Вертикальная морщинка у нее между бровей не исчезает. – Что вы могли поделать?

Мистер Хэнкок приподнимается и прижимается лбом к ее лбу.

– Я мог поддержать вас, а это уже кое-что. Я был настолько поглощен… – Фраза остается незаконченной. Он обнимает жену, вдыхая исходящий от нее запах яблоневых листьев и домашней пыли; Анжелика сдавленно вздыхает, дрожь горя пробегает по телу. – Ну-ну, бедная моя голубка. Все хорошо.

Он немного отстраняется и смотрит в ее опухшее лицо, покрытое красными пятнами. Губы у нее мокрые и кривятся, как у ребенка, готового расплакаться.

– Вы сердитесь на меня? – спрашивает она.

– Нет. Нисколько.

Как может он сердиться? Он не чувствует ровным счетом ничего, лишь смутно думает: «Конечно же, иначе и быть не могло. Конечно же, нам не суждено обрести счастье». Сейчас, когда окончательное подтверждение получено, он не в силах вызвать в себе чувство доброты, но вспоминает, какими словами оно обычно выражается, и с трудом находит среди них подобающие случаю, сжимая руки жены.

– Это всего лишь маленькое несчастье, посланное нам для испытания нашей стойкости, – говорит он. – Разве я не ваш муж?

– Да. Вы хороший муж.

– Ну вот. А значит, я ни при каких обстоятельствах не стал бы сердиться на вас из-за подобной печальной неприятности.

Анжелика слабо улыбается сквозь слезы, и мистер Хэнкок думает: «Она совсем не похожа на женщину, в которую я влюбился когда-то». Потом думает: «И ведь с каждым годом она будет становиться все старше. А чем старше человек, тем меньше у него возможностей для счастья». Потом думает: «И что же дальше?» Не случится ли так, что однажды он войдет к ней, а она лежит мертвая в постели? Он на мгновение стискивает Анжелику в объятиях.

– Мне полегчало, – с удивлением говорит она. – У меня словно тяжесть свалилась с плеч. Я долго не решалась сказать вам, но теперь, когда наконец сказала… – Она глубоко, прерывисто вздыхает. – Да, теперь мне определенно лучше. – Она поднимается с кресла, расправляет плечи и сейчас кажется выше ростом, чем была последние месяцы. – Похоже, я понемногу становлюсь собой прежней.

Мистер Хэнкок неподвижно смотрит в окно. У него возникает такое чувство, будто он на корабле посреди бескрайнего океана, слишком далеко от дома, чтобы поворачивать обратно, и столь далеко от незнакомого берега впереди, что вся команда погибнет в бушующих волнах еще прежде, чем вожделенная земля покажется на горизонте.

– Мистер Хэнкок, – раздается шепот у него за спиной.

Он оборачивается и видит ее, источающую золотистое сияние, как маяк в ночи.

Приглашенные на чай соседки – это дамы из семейства Кроуфорд, сколотившего состояние на своей булавочной фабрике. Почтенную миссис Кроуфорд – обладательницу столь зычного голоса, что Сьюки, стоящая у открытого окна библиотеки, слышит его совершенно отчетливо, когда гостьи показываются на подъездной дорожке: «Ну, я думала, они покрасят особняк, ибо это первое, что всегда делаю я, купив новый дом», – так вот, почтенную миссис Кроуфорд сопровождает дочь, миссис Флауэрдей, чья поступь упруга и чьи кудри прыгают под широким капюшоном, а также золовка, мисс Кроуфорд, узкоплечая и порывистая в движениях. «Будьте снисходительны, мама, – отвечает миссис Флауэрдей. – Далеко не у всех есть хороший вкус – а уж откуда ему взяться у этой дамы. Она ведь из совсем другого мира». Мисс Кроуфорд ничего не говорит, нагруженная объемистым свертком из кроличьего меха и шерстяной коломянки, решительно неуместных по такой погоде.

Сьюки, все еще обиженная на Анжелику из-за недавнего нагоняя, хотела бы укрыться в своей комнате на остаток дня. «Но если я раздосадую тетю еще сильнее, – волнуется девочка, – она может выдворить меня из дома. Мне надо стараться изо всех сил». Посему она стискивает зубы, готовясь изображать радушную хозяйку, умеренно скорым шагом выходит на лестничную площадку и стучит в Анжеликину дверь.

– Гостьи прибыли, – сообщает Сьюки, и тотчас внизу дребезжит колокольчик.

– Ммм… – доносится из комнаты.

– Вы же сойдете вниз, да?

«Ах, не оставляйте меня одну под придирчивыми взглядами незнакомых дам!»

– В скором времени.

– Но они уже здесь. – За дверью слышится какое-то шушуканье. – А Кэти там с вами, да? Я весь день ее ищу.

– Она помогает мне одеться и причесаться, – раздраженно отвечает Анжелика. – Если ты хочешь, чтобы я выглядела прилично, тебе придется подождать.

Женщины на крыльце громко переговариваются.

– Похоже, у меня нет выбора, – сердито ворчит Сьюки. Потом кладет ладонь на дверь и добавляет просительным тоном: – Только не оставляйте меня с ними наедине слишком уж надолго.

Колокольчик продолжает трезвонить. Девочка сбегает по лестнице в холл и шипит лакею, направляющемуся к двери:

– Дайте мне время. Пошлите кого-нибудь за кипятком.

Чайная посуда и тарелки с фруктовыми пирожными расставлены на столике, в точности как она велела. Света в гостиной мало, но он скапливается в чашках и мягко сияет сквозь тонкий фарфор – что светлячки, рассаженные по бутылкам. Сьюки едва успевает оправить платье и пригладить волосы, прежде чем дверь открывается и гостьи входят, столь шумно шелестя юбками, столь звонко цокая каблучками и столь оживленно переговариваясь между собой, что в голове у нее разом становится пусто. Она старательно улыбается, пока дамы целуют ее в щеку и внимательно оглядывают. Однако миссис Кроуфорд с дочерью равно внимательно рассматривают и все вокруг – чашки, обои, книжный шкаф; причем обе крутят головой столь энергично, что рискуют вывихнуть шею.

Миссис Флауэрдей, чуть напудренная молодая женщина, берет Сьюки за локти и смеривает глазами.

– А вы, надо полагать, мисс Хэнкок, – говорит она. – Не миссис.

– Я племянница мистера Хэнкока, – отвечает Сьюки. – Мисс Липпард. – Будучи самой младшей среди своих многочисленных сестер, девочка не привыкла именоваться таким образом, но она не знает, какая степень фамильярности допустима с этими особами, а потому произносит свое имя с вопросительной интонацией: – Сюзанна? – Лицо у нее пылает. – Миссис Хэнкок скоро присоединится к нам.