Альгирдас Поцюс - Заложники

Чем дольше слушал Мартин Нак песню, тем тревожнее становилось у него на душе. Уж больно странно звучали сегодня голоса узников, будто люди пели сквозь слезы. Крестоносцу показалось, что в песне таится смутная угроза. Неужто молодежь устраивает заговор? А вдруг к замку приближается враг? Мартин Нак поспешно вернулся к дверям подвала и проверил замок. Затем он подозвал двух стражников и приказал одному из них остаться у входа, а другому следить за окошками.

Только отдав эти распоряжения, командир караульной службы немного успокоился и, подтянув по привычке штаны, направился к себе в комнатушку.

Наутро во дворе замка закипела работа: началось возведение новой оборонительной башни. Согнанные со всей округи крестьяне подвозили камни. К работе приставили и нескольких пленных. Рекутис из Медининкай попытался под шумок убежать, но его поймали в тот же день после обеда. Трое всадников приволокли связанного юношу во двор замка. Навстречу им вышел палач в красной одежде, с длинным толстым гвоздем и молотком в руках. По его приказанию стражники подтолкнули Рекутиса к виселице и покараулили, пока палач прибивал к столбу ухо пленного.

Стиснув зубы от боли, стройный как тополь юноша остался стоять со связанными за спиной руками возле виселицы — по его шее и холщовой рубахе стекала струйкой кровь.

Между тем во дворе появился Мартин Нак. Увидев прибитого к столбу Рекутиса, он не выразил никакого удивления. Судя по всему, подобное наказание беглецов было здесь в ходу. Правда, непривычно было, что несчастный не стонал, не скулил и не просил о снисхождении — лишь злобно сверкал глазами, как угодивший в капкан волчонок.

— Недалеко ты, однако, убежал! — осклабился Мартин Нак, обходя вокруг столба и разглядывая юношу со всех сторон. — Надеялся получить свободу, а в результате можешь потерять голову!

А в это время заложники томились в подземелье, наблюдая кровавую сцену в зарешеченные оконца. Они выкрикивали проклятья мучителям и грозили им кулаками, сотрясая решетки. Нак покосился в сторону узников и снова не спеша стал обходить столб.

— Я могу подарить тебе свободу, раз уж ты так ее жаждешь, — обратился он к Рекутису. — На вот тебе нож, отрежь себе ухо, и ты свободен. А уж тогда убирайся на все четыре стороны.

Пленный впервые посмотрел на него и недоверчиво пробормотал что-то.

— А ты не врешь? — глухо спросил он.

— Обычно я хозяин своего слова, — подтвердил Мартин Нак.

— Тогда дай сюда нож! — потребовал Рекутис.

Нак ощупал карманы, развел руками и, обернувшись к стоявшим тут же стражникам, спросил:

— У кого есть острый нож?

Долговязый курносый крестоносец вытащил из-за голенища длинный охотничий нож и протянул начальнику.

— Только запомни: в нашем крае все знают, что корноухий — это беглец! — сказал Нак, сделав шаг к побледневшему юноше. — Тебя убьют в первом же селении.

Рекутису развязали руки, дали нож. Он оглядел лезвие и отклонился чуть-чуть от столба в сторону, чтобы ухо оказалось в натянутом положении. Сверкнул металл возле головы, и юноша как ужаленный отскочил от столба. Пошатавшись, он все-таки попытался бежать, но силы сразу же покинули его, и Рекутис тяжело осел на землю.

Стражники смотрели на лежащего на земле окровавленного пленника и весело хохотали.

Однако Рекутис быстро пришел в себя и вскочил на ноги. Зажав ладонью рану, он побежал, уже более уверенно, к воротам.

— Выпустите его! — рявкнул стражникам Мартин Нак.

Ворота со скрипом поднялись, и Рекутис исчез из виду.

Стоявшие на стенах замка охранники долго еще смотрели в ту сторону, куда убежал жемайтский заложник. По их лицам можно было догадаться, что Рекутис продолжал бежать на северо-восток — туда, где находилась его родина.

Разочарованные таким поворотом событий стражники недоуменно поглядывали на своего начальника. Они все еще надеялись, что он прикажет им вскочить на коней и пуститься вдогонку за беглецом. Однако тот велел только смыть со столба кровь, а сам, сунув руки в карманы и со скучающим видом поглядывая на небо, на красные стены замка, стал бесцельно бродить по площади. Найдя в связке нужный ключ, Нак тем же неторопливым шагом направился к темнице. Отперев сначала решетку, затем кованую дверь, он громко крикнул:

— Эй, Гругис, выходи!

В тот же миг в тесном коридорчике подвала появился юный князь, за которым следовала обеспокоенная Гирдиле.

— Зачем он тебе понадобился? — сердито набросилась она на крестоносца.

— Не твоя забота, жемайтская ведьма! Я хочу потолковать с ним наедине.

Нак выпустил Гругиса и, оттолкнув Гирдиле, запер дверь.

Отведя юношу в сторону, подальше от окошек подвала, он спросил:

— Ты все видел?

— Да, — ответил Гругис, все еще не понимая, зачем он понадобился начальнику стражи.

— Предупреди своих, чтобы больше не делали подобных глупостей. Из замка Бартенштейн еще не убегал ни один пленный, — пояснил Нак.

— А как же Рекутис? — спросил пленный.

— До Жемайтии ему не добраться.

— А если он все-таки доберется?

— Наши люди забьют камнями или затравят собаками человека без уха, — заверил юношу крестоносец.

— Я согласен отрезать себе ухо, только отпустите меня, — попросил Гругис.

Пухлая щека Мартина дрогнула в усмешке. Он задумчиво поглядел на молодого жемайта, скорее всего решая мысленно какую-то трудную задачу.

— Такую благосклонность я проявляю далеко не каждый день, — ответил он наконец и удивленно спросил: — Не понимаю, чего ради вы так рветесь на свою родину? Что там хорошего? Нужда да муки!

— Отпусти нас туда, где люди живут в нужде, и мы тебе в ножки бухнемся! — взмолился Гругис.

Мартин хотел сказать еще что-то, да передумал. На лицо его набежала тень. Пленник направился было в сторону темницы, но Мартин окликнул его:

— Что вы делаете по вечерам? — спросил он, будто вспомнив что-то важное.

— Беседуем, поем…

— А почему вчера вы пели такую грустную песню? Меня прямо мороз по коже продрал. Пойте что-нибудь веселое, иначе я найду способ заткнуть вам глотки!

— Да разве можно в неволе петь весело? — поразился Гругис.

— Только весело! — упорствовал Нак.

На этом их разговор закончился. Пленного снова заперли в подземелье, и крестоносец ушел.

Наутро Мартин Нак проснулся в холодном поту. Ему приснилось что-то страшное, но что именно, он не мог вспомнить. Долго лежал крестоносец, глядя в потолок, пока не припомнил: ему снились узники — раскрошив ногтями каменную стену, они сбежали все до единого. В мгновение ока Мартин вскочил с кровати и поспешно напялил штаны. Застегивая на ходу ремень с болтающимся на нем мечом, он прогрохотал по лестнице вниз. Единственным его желанием было скорее взглянуть, что творится в темнице. Может, не без причины жемайты вчера так жутко пели?