Олег Слободчиков - Заморская Русь

— Уж лучше бы босой в одеяле ходила, только сиськи прятала, — посмеивался Сысой. — А так, жена послушная, работящая: ягод наберет, продаст, каждую копейку — в дом…

Кадьяки и алеуты получили в Якутате компанейские ружья. По приказу правителя галиоты отправились к Ситхе. Под их прикрытием, промышляя в пути, ушла сводная партия Демьяненкова и Кондакова. Куттер «Ростислав» под началом передовщика Урбанова, отправился в Хуцновский пролив. На его борту были седые барановские дружки, пришедшие с ним из Охотска четырнадцать лет назад, тоболяки, Сысой с Васькой. Тараканов с партией промышлял под их прикрытием. Баранов с Кусковым торопливо оснащали парусами и пушками новопостроенный пакетбот, который назвали «Ермаком».

Васька Васильев, в кожаной рубахе, с казацкой саблей на боку, поглядывал с куттера на берег и глаза его мерцали синью льда. На лице Урбанова индейской маской стыл мстительный оскал. Спасшиеся алеуты его партии были опоясаны саблями и терпеливо ждали мщения. Но байдары таракановских промышлявших двигались медленно, «Ростислав» то и дело бросал якорь, долго стоял у Ледового пролива и, наконец, при хорошей погоде вошел в Хуцновский. Жители селений, грабивших Михайловский форт, завидев куттер и байдары, побросали дома и убежали в лес. Не останавливаясь, не причиняя никому вреда, караван прошел мимо селений Какнаут, Каукотан, Акку, Таку, Цултана, Стахин. Возле селения Кек, где была перебита партия Урбанова, алеуты высадились, прокрались к жилью, зарубили и зарезали нескольких жителей, одного пленили. Остальным удалось скрыться.

Урбанов сошел на берег, взглянул на пленного. Алеуты готовили орудия пытки. Индеец смотрел на них с презрением и называл русскими рабами.

— Мы народ добрый! — зловеще усмехнулся Урбанов. — Не станем тебя мучить, как ты нас. — Надел на шею плененного петлю и, к неудовольствию алеутов, выбил чурбан из-под его ног.

— Сжечь все! — кивнул на селение.

Промышленные и алеуты с факелами пошли по домам. Не в пример эскимосским народам и кенайцам, жилье побережных индейцев было сделано с большой аккуратностью из расщепленных на доски деревьев. Над низким входом — резные тотемные знаки семьи: лапа Ворона, след Волка и Медведя.

Каждая доска была строганной, покрытой резьбой и краской. Вокруг жилья и внутри — чистота. Войдя в один из опрятных индейских танов, Сысой взял искусно сделанную маску, которую издали не пробивала пуля фузеи.

— Похоже, у них все мастера! — разглядывая, вертел ее в руках.

— Похоже! — хмуро буркнул Васька и ткнул факелом под сухую кровлю.

Партия ушла от берега, оставив за собой черную тучу дыма. Следующее селение тоже было выжжено дотла. «Ростислав» бросил якорь в Бобровой бухте, на том самом месте, где четыре года назад стоял «Северный Орел» со зловредным Гавриилом Талиным, уволенным со службы Компании. Сысой вспомнил своего недруга, баламутившего промышленных, чиновных и штурманов на Кадьяке, теперь тот мореход казался ему шкодливым юнцом в сравнении с нынешними кадьякскими горлохватами.

Через два дня в Бобровую бухту вошел «Ермак» с правителем на борту.

Промысловые партии растянулись по заливам на несколько дней пути, но Баранов решил не ждать, когда соберутся все его люди, наказал тойонам и передовщикам, где общий сбор и пошел в бухту Креста. «Ростислав» поднял якорь и двинулся следом за «Ермаком». Около пяти часов после полудня суда шли вдоль высоких берегов покрытых густым лесом к горе Эчком, возвышавшейся над другими хребтами и пиками. В Крестовой бухте на рейде стояла целая эскадра. Здесь были компанейские галиоты «Александр Невский» и «Святая Екатерина», особо стоял настоящий большой фрегат «Нева» под Российским флагом. У второго мыса от горы Эчком покачивалась на якоре знакомая бригантина с новым названием «Окейн» под звездным флагом Соединенных Штатов.

Пакетбот и куттер салютовали кораблям из фальконетов. С галиотов ответили холостыми выстрелами пушек, с фрегата пустили две ракеты, на мачте подняли сигнальные флаги, призывая «командора». Едва «Ермак» коснулся борта «Невы», рыжий капитан-лейтенант, не представившись, стал выговаривать Баранову, что ждет его здесь целый месяц при несносном климате и постоянных нападениях индейцев. Младшие офицеры и матросы с недовольным видом поглядывали на промышленных. Правитель поднялся на палубу фрегата один.

Тридцатилетний капитан-лейтенант Юрий Федорович Лисянский провел в кают-компанию долгожданного гостя, о котором был много наслышан. Гарсон принес коньяк, кофе, сигары. Правитель Русской Америки был молчалив, сдержан и учтив. Он был одет, как одевались дедушки нынешних офицеров, на его шее висела золотая медаль. Вид Баранова задобрил раздраженного командира корабля. Он закурил сигару, насмешливо поглядывая на допотопный напудренный парик, стал рассказывать, что по Высочайшему указу совершает кругосветное путешествие.

«Нева» пришла на Кадьяк через неделю после ухода оттуда правителя.

Корабль отремонтировался в Павловской бухте, заправился водой, 15 августа взял курс на Ситху, а 19 был здесь. Через неделю в бухту вошла бригантина «Окейн», две недели назад — «Александр» и «Екатерина». Штурман Петров подходил к фрегату на байдаре, передал, что ждет Баранова. В последний день августа капитан Окейн на баркасе ездил на берег за лесом и был атакован ситхинцами. Индейцы на лодках подошли к бригантине, стали стрелять из ружей, повредили баркас и катер, которые спускались на воду. Самому Окейну прострелили расшитый узорами ворот.

— Безобразие! — капитан-лейтенант изящно отхлебнул кофе из чашечки.

— Безобразие! — согласился правитель, залпом опрокинул в рот рюмку коньяка, раздумывая, — закусывают или не закусывают нынешние благородные.

— Ваша помощь очень кстати. Я хоть и собрал до двух тысяч человек, но природных русских и креолов, на которых можно положиться, наберется едва ли сотня. Чудо да и только, ваше появление здесь! У ситхинцев одних мужчин до тысячи… Крепость…

На другой день капитан-лейтенант провел смотр компанейского флота. По его мнению, по меньшей мере нескромно было называть морскими судами галиоты и пакетботы, всего лишь перевозные боты, вооруженные старинными фальконетами. На галиотах по две шестифунтовых и по две четырехфунтовых пушки, запас пороха мал, такелаж плох, к некоторым пушкам ядра не подходят по калибру. Лисянский приказал снять с «Невы» шесть пушек, чтобы вооружить ветхие компанейские суда, дал пороха и снарядов.

Растянувшиеся партии прибывали и прибывали в бухту по пять-шесть, а то и по две лодки. Партовщики устраивались на берегу: вбивали колья, ставили на бок байдару, укрывали вход лавтаками. Ситхинцы бросили селение и заперлись в крепости. Баранов и Лисянский подходили к ней на катере, разглядывали в подзорные трубы. С виду крепость была неказиста, построена неправильным квадратом, большей стороной к морю. В землю стоймя были врыты толстые, в обхват, бревна десяти футов высотой с наклоном наружу, сверху связаны другими бревнами и в два-три ряда обложены мачтовым лесом. Двое ворот выходили к лесу, одни — к морю.