Анастасия Туманова - Отворите мне темницу

– Ступайте. – тихо велел Лазарев. – Я с вами пойду на всякий случай. Ефим, и не дай Бог ты там чего-нибудь!..

– А чего я-то сразу, Василь Петрович?

– Ничего! Рта не открывай, и всё!

На крыльцо лазарета выбежал, вытирая руки ветошью, взволнованный Иверзнев. Не сговариваясь, доктор и инженер запрыгали по грязи вслед за Силиными.

Когда все вместе подошли к дому начальника завода, там уже разгорался нешуточный скандал. Конвойные казаки размахивали руками и орали так, что дребезжали стёкла в окнах.

– А вы ещё меня ругаете, Василь Петрович! – хмыкнул Ефим. – Тут и без меня небу жарко! Эй, служба, пошто орёте?

Оказалось, что старый дормез, направляемый солдатом-инвалидом, умудрился закатиться в глубочайшую лужу под окнами дома и застрять там по самые ступицы. Казаки ругались, тянули лошадей, но усталые кони упирались и не шли. К тому же путь им перегораживала телега с растениями, вставшая прямо напротив крыльца.

– Ну что за бестолочи, так их да растак! – разорялся пожилой хорунжий. – Куда, ну куда ты впёрся, мать твою… – тут он завернул такую отчаянную филиппику, что поморщился даже Ефим, а Лазарев вполголоса сказал:

– Стасов, да потише вы, в самом деле… До смерти напугаете барышню!

– Виноват, ваше благородие! Только, сами видите, никакого с ними путного разговору быть не может! – огрызнулся хорунжий, вытирая вспотевший лоб. – Вкатился, храпоидол, не глядючи! Достало ума-то! Теперь ни экипажа не выволочить, ни барышни… Видал, Федька, чего ты сотворил?! По твоей милости Наталье Владимировне до вечера тут сидеть! А они устамши! Цельный день пути – шутка ль?!.

– Господин хорунжий, не беспокойтесь! Я сейчас выйду сама, и лошадям станет легче! – послышался срывающийся от волнения голос. Из открывшейся двери экипажа выглянуло тонкое, бледное личико. Волосы барышни были льняными, как у крестьянских ребятишек, и лёгкой паутинкой падали на лоб. Наташа Тимаева досадливо смахнула их и широко распахнула дверцу дормеза.

– Я сейчас, не кричите ни на кого… Ой! – она покачнулась на шаткой ступеньке. Внизу простиралось широченное море грязной воды.

– Ой… да здесь… кажется, глубоко!

Казаки заухмылялись.

– Чего ржёте-то, служивые? – с напускной строгостью одёрнул их Ефим. – Сейчас в лучшем виде вынем барышню! – и, прежде чем кто-либо успел удержать его, широко шагнул в лужу. – Барышня, не побрезгуйте на руки ко мне!

Девушка побелела. Губы её в ужасе приоткрылись. Через грязную лужу к ней решительным шагом, громыхая ножными кандалами, двигался огромный каторжник. Ветхая рубаха чуть не лопалась на широченных плечах. В лохматых, как у лешего, волосах виднелись хвоинки. С чёрного от загара, перерезанного шрамами лица щурились разбойничьи глаза.

– Ой… Пожа-алуйста… нет… – умоляюще прошептала она, отшатнувшись в глубь экипажа. Ефим в недоумении остановился. Тут же к нему подлетел молодой казак, на бегу замахиваясь нагайкой:

– А ну, пошёл вон! Скотина! Отойди от барышни, мер-р-завец, прочь! – казак уже готов был ударить, когда Ефим не спеша повернулся и одарил храбреца своим знаменитым «мёрзлым» взглядом. Казак невольно попятился, не успев опустить руку с нагайкой. Ефим издевательски усмехнулся.

Неожиданно рядом послышалось громкое «Плюх!» и взметнулся фонтан грязных брызг.

– Не смейте! Не смейте бить! Как вы можете, он же в цепях! – гневно вскричала барышня. Она выскочила из дормеза прямо в лужу, сразу же утонув в ней до колен. Холстинковая юбка её широким кругом легла на воду. Подхватив её, мадемуазель Тимаева кинулась между Ефимом и казаком.

– Опустите немедленно эту вашу гадость! Как не стыдно?! Отвратительно замахиваться на беспомощного человека!

– Это… это хто тута «беспомощный»? – обиделся казак. – Силин-то?! Наталья Владимировна, да вы гляньте на него! Экий, прости господи, юродивый сыскался…

«Юродивый» с готовностью расправил саженные плечи. Он был выше худенькой девушки на две головы.

– Напрасно вы, барышня, в лужу сверзились. – как можно вежливее заметил он. – Платью-то теперь вовсе конец.

– Вы… вы правы. – растерянно подтвердила она. Но по луже уже хлюпали решительные шаги: к экипажу приближался Иверзнев.

– Гарьков, подите вон! Ефим, и ты тоже уйди… от тебя, право, одни хлопоты! Мадемуазель Тимаева, глупо зарабатывать себе простуду! Позвольте мне… – Михаил легко вынес девушку из лужи и со всем возможным почтением поставил на верхнюю ступеньку крыльца.

– Что ж, так, кажется, лучше. Надеюсь, вы не сочтёте дерзостью?..

– Н-ничуть. – запнувшись, выговорила Наташа. – Я очень благодарна, monsieur…

– Иверзнев. Михаил Николаевич. Здешний фельдшер. – Михаил коротко поклонился, поднял взгляд. На него смотрели огромные от непрошедшего испуга, ясно-голубые, почти прозрачные глаза. Тонкие соломенные волосы падали на лоб. Приоткрытые, пухлые, как у ребёнка, губы дрожали. «Ну что за болван этот Ефим! Так напугал эту… малышку, она вся трясётся. Однако, смелый воробей!»

– Наташа, Наташа, что за шум? Что тут стряслось? – из дома, наконец, появился встревоженный начальник завода. – Здравствуйте, господин Иверзнев… и вы, господин Лазарев… Позвольте, а эти что здесь делают?! Я, кажется, просил, чтобы никого и близко не…

– Прошу простить, господин статский советник, это я виноват. – поспешно вмешался инженер. – Это мои… м-м… подчинённые. Мы только сегодня прибыли из тайги и не могли знать вашего распоряжения. Право, очень жаль, что мадемуазель Тимаева испугалась…

– Папа, я ничуть не испугалась! – дрожащим голосом вмешалась Наташа. – Вздор какой… Я сама виновата! Собралась выбраться из экипажа, а тут просто… просто Балтийский залив какой-то! Господин Иверзнев и… Ефим, не правда ли?… были так любезны, что помогли мне выбраться.

Тимаев недоверчиво осмотрел каторжан, поморщился:

– Увести немедля!

– Ваша милость, а возы разгружать-то?! – взмолился хорунжий. – Дозвольте им сперва вещи перетаскать! Ведь, сами глянуть изволите – дож собирается!

– Тьфу… и верно. Хорошо, Стасов, под вашу ответственность. Да смотрите, чтобы чего-нибудь не спёрли, канальи!

Антип обиженно засопел. Ефим проводил начальника пристальным, задумчивым взглядом – и немедленно заработал подзатыльник от Лазарева.

– Ну, вот вам… За что ж это, Василь Петрович?

– За отсутствие мозгов. – доступно пояснил инженер. – Ефим, ты ведь догадываешься, какое впечатление твоя рожа производит на человека неподготовленного?

Ефим важным кивком дал понять, что да, догадывается.

– Ну, и какого тогда дьявола?!. Посмотри на барышню, на ней же лица нет! Попёр к ней медведем через лужу, олух! Впрочем, тебя учить что мёртвого лечить. Иди разгружай телеги. И заткнись! Это вам не у Брагина…