Александр Прозоров - Месть княгини Софьи [litres]

Юный властитель глубоко вздохнул, выдохнул и напомнил:

– Три месяца тому назад, матушка, галичане рассеяли мою армию. Мои бояре потеряли на Куси свои припасы, броню, оружие. Надобно изрядное время, дабы они снова смогли собраться для похода.

– Юрий Дмитриевич полагает точно так же, – криво усмехнулась княгиня-мать, – и мнит себя в безопасности. Ты застанешь его врасплох. Дворцовая стража, московское ополчение, бояре из твоей свиты… Их закрома полны, оружейки огромны. Они с легкостью снарядят свежие полки. Пусть твоя дружина составит всего тридцать или даже двадцать сотен, а не пятнадцать тысяч, но они с нами сейчас! Эти воины смогут подняться в седло уже послезавтра. Я передам первому воеводе, что ты приказал призвать охотников для похода из числа простолюдин и открыть для них дворцовые оружейные кладовые. Это даст тебе еще десяток ратных сотен. Сейчас Галич не ожидает нападения. Так ступай и покори его! Привези мне князя Юрия и поставь предо мной на колени! Я благословляю тебя на эту победу. И да пребудет с тобою милость богов!

Софья Витовтовна, не дожидаясь ответа, резко кивнула, сделала свите знак следовать за ней и отправилась обратно к крыльцу.

Когда вдовая государыня удалилась на почтительное расстояние, Великая княгиня Мария снова с силой дернула мужа за локоть:

– Василий, ты же обещал! Ты обещал больше не уходить, больше не воевать со своим дядей! Как же ты соглашаешься? Зачем, почему? Ты ведь только что вернулся! Мы с тобою после свадьбы всего дней десять вместе и побыли, Васенька мой. И вот опять… – И вдруг супруга горячо попросила: – Васенька, откажись! Не ходи!

– Разве ты не слышала, Мария? – с явной обидой в голосе ответил юный государь. – Меня никто ни о чем даже не спросил! Росписи составлены, грамоты призывные подписаны, гонцы в седла поднимаются, дабы ополчение призывать. Армия скоро выступает…

– Так отмени поход, Васенька! Скажи, что не хочешь, что передумал!

– Как?! – резко повернулся к ней юный Великий князь. – Сама видишь, матушка меня слышать не желает!

– Ты же государь! Объяви свою волю!

– Как, кому?! Росписи уже составлены, ополчение оповещено, серебро из казны выделено, добровольцы созываются. Поход считай что начался и его уже не отменить.

– Но ты же государь, ты правитель всех московских земель! – чуть ли не закричала в отчаянии юная супруга. – Объяви свою волю дружинам собравшимся, объяви ее дьякам в Думной палате! Скажи, что не желаешь, и все! Великий князь ты или нет?

Василий Васильевич скривился, словно бы от боли, вздохнул:

– Объявить волю легко, – полушепотом произнес он. – Но только что мне делать, коли они вдруг не подчинятся?

– Как это не подчинятся? – опешила девочка. – Ты ведь Великий князь!

На этот раз ее супруг не отвечал очень долго, о чем-то мучительно размышляя. Потом накрыл ее ладонь своею, поднес к губам, поцеловал и тихо произнес:

– Твой брат, князь Серпуховской, главный московский воевода. Спроси его, милая, чей приказ он исполнит – мой или моей матери? Подчинится ли он мне, если я пожелаю прекратить войну с моим дядей?

– Хорошо! – с легкостью согласилась девочка, гневно отдернула руку и даже повысила голос, уже сама требуя от мужа: – Давай спросим! Давай-давай! Вот прямо сейчас позовем его к себе и ты прикажешь все отменить! Давай, вели его отыскать! – но вдруг спохватилась: – Нет, не так… Я знаю, как и что надобно сказать. Подожди приказывать. Пусть он разделит с нами сегодняшний обед! Вот тогда, при мне, все ему и скажи!

Жизнь Великого князя состоит не токмо из многолюдных пышных пиров. Порою он кушает лишь для того, чтобы утолить голод, скромно и келейно, в одиночестве либо с супругой. Так вышло и на сей раз. Москва готовилась к походу – вся челядь крутилась в хлопотах, и боярам стало не до долгих хмельных посиделок. Посему обед для юной супружеской четы стольники накрыли в горнице перед государевой опочивальней, у окна, на небольшом столе между двумя креслами. Да и сам обед оказался очень скромным, почти крестьянским: овсяная каша с медом и тыквой, щучье заливное да заячьи почки на вертеле. Ну и, понятно, миска со сластями: пастилой, цукатами, изюмом и курагой.

Князь Серпуховской к началу трапезы опоздал, но появился еще до того, как супруги покончили с кашей, поклонился в дверях:

– Ты меня звал, государь?

– Васенька! – радостно воскликнула девушка, вскочила, кинулась к брату и крепко его обняла, потом отстранилась и хлопнула ладонью по груди: – Что же тебя не видно во дворце совсем, окаянный? Не кажешься и не кажешься! Соскучилась я!

– Отвлекать не хочу, Ягодка, – юный воевода поцеловал сестру в щеку. – Ноне уж не я в твоей жизни главный мужчина. Надобно и совесть иметь.

– Ты хоть бы поздоровался! – Великая княгиня за руку повела князя к столу. – Садись, братик. Сбитня с нами испей, заливного поешь, почек испробуй. Расскажи, как живешь, о чем заботишься? Как там усадьба наша, удел отцовский?

– Надеюсь, что хорошо, Ягодка, – придвинул к столу лавку князь Серпуховской. – Я там уже больше года не бывал, никак не вырваться. Служба, походы, смотры – и опять походы новые. Уже третий всего за полгода получается!

– Вот я и решил, Василий Ярославович, нынешний поход на Галич отменить, – кратко и четко, без предисловий, сообщил Великий князь. – Распускай полки, княже, возвращай припасы по амбарам, занимайся своим хозяйством.

Первый воевода так и замер с протянутой к кубку рукой. Затем медленно опустил ладонь на стол и после очень долгого молчания хрипло проговорил:

– Но все полки уже собраны, государь, обозы сложены, росписи подписаны, охотники из черного люда в ратники верстаются. Сего дела уже не остановить.

– Но я приказываю тебе, Василий Ярославович, – с нажимом сказал Великий князь.

– Коли ты утомился от походов, государь, – осторожно ответил первый воевода, – то я могу сам повести твою дружину на Галич, командуя ею твоим именем. Ты же оставайся здесь с молодой женой.

– Я не желаю оставаться здесь, Василий Ярославович! Я желаю распустить полки! – решительно повторил Великий князь.

– Но им всем ужо и места сбора назначены…

– Разве ты не слышал приказа своего господина, Василий?! – не выдержав, вмешалась в разговор Великая княгиня. – Он приказал распустить полки!

– Если я прикажу распустить полки, Ягодка, – признался сестре князь Серпуховской, – Софья Витовтовна просто поставит во главу дружины другого воеводу, а меня сошлет в опалу.

– Но ведь это приказ Великого князя, брат!

– Но роспись подписывает не он, Ягодка, а Софья Витовтовна! – мучительно выдавливая слова, ответил сестре князь Серпуховской. – Полки идут по росписи, а не по слову изустному. По ним жалованье платится, по ним места назначаются, по ним полки разводятся! Росписи уже составлены, к ополчению разосланы, воеводами и старостами исполняются. На всех великокняжеская печать и подпись Софьи Витовтовны. Не исполнить сего приказа – это измена.