Бенито Гальдос - Кадис

– Сейчас говорю я, сеньор дон Пако, – решительно заявила раздосадованная графиня. – Не имеет никакого значения, что вчера сказал и чего не говорил лорд Грей… Так вот, как я уже упомянула, у нас часто бывает лорд Грей, столь уважаемый, серьезный и рассудительный человек, что второго подобного ему вы не сыщете на свете. Дочери мои с удовольствием слушают рассказы о его приключениях. Вы знакомы с лордом Греем?

– Да, сеньора. Это человек достойный и богобоязненный. Вы знаете, он собирается перейти в католичество.

– Господи, что я слышу! – воскликнула с удивлением и радостью донья Мария. – Мы неоднократно касались этого вопроса, и мои дочери и я призывали его принять такое спасительное решение.

– Я часто и подолгу бываю в Кармен Кальсадо и не раз замечал, как лорд Грей беседует с падре Флоренсио, самым известным в Кадисе проповедником, обращающим англичан в нашу веру.

– Лорд Грей, несомненно, навестит нас сегодня, – сказала донья Мария. – А вы, сеньор дон Габриэль, вы еще придете составить нам компанию?

– Сеньора, – ответил я, – это доставило бы мне огромное удовольствие, но мои служебные обязанности и необходимость прочесть сразу всю главу о предвидении [75] Имеется в виду глава о божественном предвидении в книге богослова-иезуита Луиса де Молина (1536–1600) «О согласии свободной воли с дарами благодати и с божественным предопределением». , самую трудную из всех глав, надолго удержат меня на Острове.

– А что вы думаете о предвидении? – спросил меня Остоласа в тот миг, когда я менее всего ожидал подобной атаки.

– Что я думаю о предвидении? – повторил я, стараясь скрыть смущение и найти какой-нибудь избитый ответ, чтобы выкрутиться из беды.

– Он думает то же самое, что и святой Августин, – поспешно произнес дон Пако, желая блеснуть своей ученостью.

– Я вижу, дети боятся слово пропустить, – сказала донья Мария, заметив, что ее дочери проявляют слишком большой интерес к обсуждаемой теме. – Дети, предоставьте мужчинам разбираться в этих запутанных вопросах. Они-то уж знают толк в подобных делах. Незачем с такой жадностью прислушиваться к их разговорам, займитесь лучше картинами, поглядите на наш разрисованный потолок, а то поговорите со мной, спросите, не прошла ли моя боль в плече.

– То же самое, что и святой Августин, – подтвердил дон Диего. – Он придерживается одного мнения со святым Августином и со мной.

– Это подлежит обсуждению, – сказал я, силясь припомнить то, что когда-то было прочитано. – А вы сами разделяете мнение святого Августина?

Остоласа, Тенрейро и дон Пако пришли в замешательство.

– Мы…

– Полагаю, вы знакомы с новейшими трактатами…

Наша беседа была прервана приходом лорда Грея, я был спасен. Он появился как нельзя более кстати. Донья Мария и ее гости встретили англичанина с большим радушием и сердечностью, а он поклонился всем с притворной робостью. Возможно, мои читатели или слушатели весьма удивлены тем, что в доме, где безраздельно господствовало весьма определенное мировоззрение, так дружелюбно принимали иностранца и протестанта. На это я должен вам заметить, что в те времена к англичанам у нас относились сугубо внимательно и ласково из-за той военной помощи, которую оказывала нам британская нация. И поскольку наши монархисты полагали или по крайней мере надеялись, что англичане, и главным образом братья Уэлсли, не станут поощрять в Испании таких, новшеств, как конституция, то в некоторых домах наши союзники были самыми желанными гостями. Кроме того, лорд Грей благодаря своему природному дару рассказчика, приятному нраву и умению без зазрения совести не хуже моего кривить душой сумел заслужить живейшее расположение доньи Марии. И наконец, он частенько без всякого стеснения высмеивал протестантские обряды.

Пока лорд Грей отвечал на докучливые вопросы Остоласы, донья Мария подозвала к себе дочерей и сказала, обращаясь к Асунсьон вполголоса, но так, что я услышал:

– Асунсьон, поговори немного с лордом Греем. Осторожно наведи разговор на религиозную тему и постарайся выведать, в самом ли деле он склонен отречься от своих заблуждений и принять нашу святую веру.

Тут раздались шаги, и на пороге появилась Инес. Боже мой, до чего же она была хороша, до чего хороша! Не помню, рассказывал ли я раньше о ее изящной и непринужденной манере себя держать и о том, какой гармоничной пропорциональностью дышал весь ее прекрасный облик в эту пору полного расцвета. Ее оживленное лицо выражало внутреннее удовлетворение, и эта новая черта была не менее привлекательна, чем прежняя грусть, рожденная тяжелыми невзгодами детства. Наблюдая за ней, я нашел, что она стала еще красивее: к ее врожденному обаянию, уму и смышлености присоединилась та мягкая грация, которая приобретается в среде людей изысканного воспитания. Я прочел на ее лице спокойное сознание своих достоинств, не имевшее ничего общего с самомнением.

Инес не потеряла прелестной скромности, которая придавала ей своеобразное очарование, но вместе с тем я не нашел в ней прежней робости и желания остаться в тени, владевших ею в первое время при неожиданном повороте судьбы [76] Инес считала себя дочерью бедной портнихи, а оказалась дочерью графини Амаранты. О судьбе Инес Гальдос рассказывает в романах «Двор Карла IV», «19 марта и 2 мая» и других. . Она приобрела то, чего ей не хватало, когда я встретился с ней в Кордове и в Эль-Пардо: твердую уверенность в своем превосходстве и тысячу неуловимых свойств, которые видны в интонациях голоса, повороте головы, в осанке и говорят о том, что человек по праву занимает свое положение. Она стала выше, слегка пополнела, с ее лица исчезла прежняя бледность, и чаще появлялась улыбка, а глаза были не менее чарующе прекрасны, чем глаза матери, славившейся красотой по всей Испании; ее окрепший голос приобрел твердость и звучность, и весь ее облик дышал жизнью, уверенностью в себе, непринужденностью и благородством. О греза, ставшая явью, на счастье или на беду встретил я тебя?

Мое присутствие, как я мог почувствовать, не удивило ее, но и не было ей безразличным; Инес, очевидно, знала, что я пришел.

«Ах! – воскликнул я про себя с горечью. – Ведь ее давно уже позвали, но она не появлялась в гостиной до тех пор, пока не пришел проклятый англичанин».

Донья Мария церемонно представила ей меня со словами:

– С этим кабальеро мы познакомились в нашем доме в Байлене в пору знаменитой битвы. Сеньор – друг твоего будущего мужа. Они там дрались плечом к плечу, и так успешно, что, по словам Диего, если бы не их участие в схватке…

– Габриэль – прославленный воин, – сказал дон Диего. – Но разве ты с ним незнакома? Он приятель графини, твоей кузины.