Шэрон Пенман - Королевский выкуп. Последний рубеж

Едва вернувшись в Пуатье, Отто получил срочный вызов от дяди. Он тут же выехал, и холодным апрельским вечером достиг нового поместья Ричарда на острове Андели. К своему удивлению, рядом с Ричардом в большом зале он увидел епископа Линкольнского – Отто знал, что Гуго д’Авалон не в почете у короля. В прошлом декабре Ричард потребовал, чтобы английские бароны предоставили ему три сотни рыцарей для службы в Нормандии. Отказался один только Гуго, настаивая, что церковь Линкольна не обязана военным служением королю вне пределов Англии, и Отто знал, что неповиновение прелата привело Ричарда в ярость. Однако сейчас они сидели рядом в совершенном согласии. Отто хотелось бы знать, как эти два волевых человека разрешили свои разногласия, но пришлось ждать до вечера, прежде чем его любопытство было удовлетворено.

Она стояли возле распахнутого окна солара и смотрели на «прекрасную дочку» Ричарда. Моросил легкий дождь, и бастионы замка Гайар укутывал призрачный серый туман. Крепость казалась Отто твердыней, плывущей по небу сквозь облака – величественная заколдованная крепость, которая никогда не падет перед тем скорпионом, сидящим на французском троне. Оглянувшись на дядю, Отто понял, что Ричард думает о том же.

В ответ на вопрос племянника о присутствии Гуго Ричард восхищенно качнул головой:

– Этот человек отличается от всех, кого я до сих пор встречал. Он ничего не боится, даже гнева короля-анжуйца. Когда он прибыл в замок, я собирался на мессу в королевскую часовню, вместе с епископами Даремским и Илийским. У меня не было настроения приглашать д’Авалона, и когда он приблизился и попросил поцелуя мира, я прошел мимо. Но он настаивал и заявил, что это моя обязанность, ведь он проделал такой долгий путь, чтобы посетить меня. Я ответил, что он не заслуживает моего поцелуя. И ты представляешь, что он тогда сделал? Вцепился в мой плащ и начал меня трясти со словами, что поцелуй принадлежит ему по праву, и отказ не принимается. Так он получил свое лобзание и мое прощение, ибо смелость заслуживает награды.

Отто улыбался – он тоже уважал смелость.

– Зачем ты послал за мной, дядя? Французский хорек снова мутит воду?

– На этот раз дело не во французском хорьке, а в твоей родине. Пару недель назад меня разыскал граф Эмичо Лейнингенский – ты наверняка захочешь поговорить с ним позже. Некоторые князья убедили Филиппа Швабского предъявить права на германский трон, и в прошлом месяце, в Эрфурте, избрали его королем Германии.

Отто не знал Филиппа, поскольку с пяти лет жил в Англии и Нормандии. Он не сомневался, что Генрих горит в аду вместе с двумя своими братьями – оба были убиты, причем одного прикончил муж изнасилованной им женщины. Но как говорили Отто, Филипп, самый младший, не разделял пристрастия старших братьев к жестокости и их пренебрежения к закону – единственный принц Гогенштауфен, чьи руки и совесть не были запятнаны кровью. Но это не означало, что Отто хотел бы видеть его новым императором, поскольку ратовал за своего старшего брата.

– Мне жаль это слышать, дядя. Но ведь архиепископ Кельнский и князья Рейнские продолжат поддерживать Генрика? – сказал Отто и встревожился, когда Ричард снова покачал головой:

– Генрик пока еще в Святой земле, а они считают, что медлить до его возвращения в Германию нельзя. Им немедленно нужен кандидат, чтобы противопоставить его Филиппу, и, похоже, выбор пал на тебя, мой мальчик.

– На меня?

В голосе Отто звучало такое неверие, что Ричард заулыбался.

– А почему бы и нет? Твой отец был герцогом Саксонским, брат благодаря браку получил Палатинат, и у тебя есть щедрый покровитель в лице английского короля, готовый потратить сколько потребуется, чтобы обеспечить твое избрание. На твоей стороне происхождение, поддержка, и я прослежу, чтобы у тебя были деньги.

Ричард рассмеялся, чрезвычайно довольный неожиданным поворотом дел.

– Уголок Генриха в аду стал немного погорячее. А представь себе только ужас Филиппа, когда он услышит, что мой племянник воссядет на Римский трон! Наш союз гарантирует, что ему никогда больше не будет легко дышать.

Но Отто хранил молчание, и Ричард вопросительно посмотрел на него:

– Ты ведь хочешь стать императором?

Отто колебался. Ему нравилось быть графом Пуатусским. Он любил Пуатье с его прекрасным вином, красивыми женщинами и мягким климатом. Он любил своего дядю, обращавшегося с ним как с сыном. Он считал французский родным языком, а владения анжуйской династии – своим домом. Германия уже стала для Отто чужой страной, и даже немецкий язык звучал для его ушей чуждо. Но кто откажется от имперской короны?

– Если такова Божья воля, дядя, то я, разумеется, согласен.

Шестого июня в Кельне Отто был избран королем римлян, а двенадцатого июля коронован в Аахене, а тем временем его соперник в борьбе за германский трон поспешно вступил в союз с королем Франции против Ричарда, Отто, архиепископа Кельнского и Балдуина, графа Фландрского.

Шестого сентября графы Фландрский и Булонский вторглись в Артуа и осадили Сент-Омер. Филипп обещал жителям снять осаду до конца месяца, но вскоре оказался связанным войной на два фронта, а Ричард создал ему столько проблем в Нормандии, что в итоге тринадцатого октября город сдался Балдуину и Рено.

В начале сентября Филипп совершил набег на Нормандию, в Нормандский Вексен, и сжег восемнадцать городов. В распоряжении у Ричарда было всего шестьдесят человек и он, держа французскую армию под наблюдением, поспешил послать за подмогой. Как только к нему присоединились две сотни рыцарей и Меркадье с его бандой рутье, Львиное Сердце тут же предпринял атаку. Мародерствующие французы были захвачены врасплох и с большими потерями бежали в сторону замка Филиппа в Верноне. Люди Ричарда взяли в плен тридцать рыцарей, сорок воинов и тридцать коней, а также нанесли очередной удар по репутации французского короля. Но война продолжалась и стала еще ожесточеннее – оба короля приказывали ослеплять пленных, и каждый обвинял другого в злодействе, усиливая жажду возмездия. Оказавшиеся посреди этой бури ненависти понимали одно – Нормандия становится кровавым полем боя, где властвует смерть, а не короли Англии или Франции.

Гийен де л, Этанг занимался делами своего сюзерена: принял участие в дипломатической миссии, отправленной Ричардом в Германию, а потом был послан в Руан. После этого Ричард дал ему время на отдых в своем поместье. Гийен присоединился к нему в замке на границе Дангу только двадцать восьмого сентября, через день после молниеносной атаки Ричарда на замки Филиппа в Бури и Курселе, которые он захватил еще до заката.