Анатолий Соловьев - Хождение за три моря

В двери послышалось лёгкое царапанье. Леший миролюбиво напоминал о себе. Что бродяге нужно? Скорей всего, наступившие холода погнали его к теплу. Лосёнок, спавший возле очага, насторожился, навострил уши. Выскочил из-за топчана хромой зайчонок, подобранный стариком на днях, поднялся на задние ноги, забарабанил лапами по лавке. Эй, хозяин, поднимайся, гость пожаловал! Забегал по шестку приручённый ворон, вопросительно заглядывая вниз. Живность боялась нежданных гостей. Когда здесь были воины, лосёнок и заяц смирно пролежали под топчаном, а ворон забился в тёмный угол так, что служивые ничего не заметили. Снаружи донеслось негромкое ворчание. Леший сердился. Может, голоден?

— Выкопай на огороде репу! — крикнул старик. — Найди яму под ботвой!

Тяжёлые шаги великана удалились на огород. Ишь как понял быстро. Голод не тётка. Весной надо будет заставить лешего вскопать огород побольше. А сам старик наделает туесков под ягоды и под желудёвую муку. Земля родит обильно, прокормиться ему с лешим нетрудно. Тот добрый помощник.

Утром, выйдя из жилья, отшельник нашёл лешего под дровяным навесом. Великан устроил себе лёжку в хворосте, натаскав сухих листьев. За поленницей дров ему было тепло и сухо, спал он спокойно, свернувшись лохматым калачиком, в его огромной руке была вымытая репа. Волхв почувствовал к бесприютному бродяге жалость. Именем лешего пугают детей, его вид наводит неописуемый ужас, а нелюдимый великан нуждается в защите и заботе, как любое живое существо.

ыло это тогда, когда человек верил Богу больше, чем себе, а мечу больше, чем Богу. Случалось, люди ложились спать свободными, а вставали рабами, землю пахали по обычаю, а урожай собирали по закону.

Сущность любой эпохи определяют свершения. Пятнадцатый век от Рождества Христова заканчивался заурядно, но уже изобретены пушки, книгопечатание и инквизиция, а Ренессанс породил гуманизм — новое мировоззрение, которому предстоит стать жалким пасынком надежд. Европа стоит на пороге грандиозных географических открытий, они принесут человечеству ровно столько добра, сколько и зла, будет уничтожена одна из культур человечества; но в Европе появится картофель, который спасёт миллионы человеческих жизней. Неистовый фанатик Торквемада уже готов стать великим инквизитором, а величайшему сыну человечества Леонардо да Винчи исполнилось пятнадцать лет, он пока ваяет прекрасные женские и детские головки, но скоро сделает множество изобретений и заявит об одном из них: «Я не пишу о своём способе оставаться под водой столько времени, сколько можно оставаться без пищи. Этого я не обнародую и не оглашаю из-за злой природы людей...»

Можно менять веру, обычаи, законы, но не природу людей. Разница между фанатиком Торквемадой и гуманистом Леонардо да Винчи, кроме всего прочего, и в том, что первый был оптимистом, а второй, увы, пессимистом.

Историю делают люди, но время равнодушно к правителям, которые самозабвенно пытаются соорудить себе пьедестал из песка, оно, посмеиваясь, превращает царственные потуги в фарс. Во Франции правит Людовик XI, в Испании — Иоанн II, в Неаполе — Фердинанд I, Кристофер Моро — венецианский дож, Павел II — папа римский. Здесь цифры означают лишь очерёдность. Какой след в истории оставили после себя все эти павлы, людовики, иоанны, моро, — скажет не каждый француз, испанец или итальянец. Но каждый русский знает, что Иван III — собиратель земли русской.

Даровитые люди нужны Руси, ох как нужны! Первым это понял пращур нынешнего государя князь московский Иван Данилович, прозванный Калитой [28] Калита — Кошель. , любивший носить при себе суму с деньгами и раздавать их нищим «сколь долонь зачерпнёт». Делал он это не совсем бескорыстно, а зная, что слава о нём, милосердном, далеко разнесётся, потянутся к Москве люди. Сам же был бережлив и, скупая земли у соседей-князей, заботился о водворении на них домовитого хозяйского порядка, переманивая к себе из чужих украин мастеровитый люд, строя на пустошах деревни, наполняя свои закрома хлебом, а казну — деньгами и на эти деньги выкупая у ордынцев пленных русичей, населяя ими свои сёла и слободы. И тогда же учил сыновей: «Допрежь всего — работной люд, кто землю пашет, избы строит, печи ложит, на них наша сила держится, их берегчи надо со всем тщанием, избавлять от татей, непосильным налогом не ломать им хребтину... Но вдвое сверх той заботы яви заботу о человецах даровитых, коих Всевышний наделил необычным таланом, зажёг в них искру божью. Оне есть украшательство земли русской, буде их больше — о Руси слух далеко пойдёт. Таланные, творя разные диковины, избавляя смертных от болестей, облегчая приспособлениями труд работным, выгод князю приносят немало...»

Сыновья Калиты Симеон Гордый и Иван наказ отца крепко запомнили, бережливостью и заботой о людях укрепили княжество так, что сын Ивана Дмитрий одолел татар в кровопролитной Куликовской битве. Жаль, не до конца им хребтину переломил. И вновь сын его Василий и сын Василия, тож Василий, ослеплённый соперниками и за то прозванный Тёмным, настойчиво и терпеливо продолжали начатое Калитой. А теперь тяжкий груз забот с плеч отца своего Василия Тёмного перенял Иван Васильевич.

Государь Иван богат, домовит, силён — это не только на Руси известно. Смердов он не неволит, бояр жалует, торговля в его городах бойка, пошлины невелики. Он хоть и данник Большой Орды, но татары к нему пока ласковы, хан Ахмад самолично передал Ивану ярлык на великое княжение. Может, сейчас бы и не дал. Проведчики Ахмада уже кое о чём дознались, и хан Большой Орды грозится пойти на Москву, его к этому подстрекает и король литовский Казимир Ягеллончик, но Ахмад понимает, что прошло время, когда можно было напугать московского князя, татары Куликовскую битву ещё не забыли. Государь Иван в прошлом году [29] В 1467 голу. сам направил рать на Казань, правда не совсем удачно, пришлось отступить, но лиха беда начало.

Кому на Руси Москва плоха — так это соперникам — князьям, она им поперёк горла. Ныне народ к Ивану валом валит, бояре иных удельных князей порой вместе со своими дворами и холопами переселяются в Москву. Великий князь всем им прокорм даёт и службой наделяем. А мелкотные удельные князья — Стародубские, Новосильевские, Бельские, Воротынские, Холмские — добровольно признали над собой власть московского великого князя, вошли со своими уделами под его руку и стали у него «лутчими» служилыми боярами, он им отчинные земли как бы в обрат вернул, и ныне бывшие князья стали в своих отчинах управителями. А тем, кто Ивану показался слишком «поворотным», то есть могли и вспять оборотиться, он отчины не вернул, наделил землёй подале.