Анатолий Соловьев - Хождение за три моря

Великий князь поднимался на свою башню, где он любил думы думать. Один, сопровождающие в таком деле помеха. Легко нёс по ступенькам своё тело, ещё не заматерел и грузности не набрал, двадцать осьмой годок всего. Высокая бревенчатая башня называлась Обзорной, вёл к ней из жилых покоев крытый мосток. Поднималась она над кремлёвской стеной саженей на двадцать, завершаясь площадкой под тесовой крышей, откуда открывался превосходный вид на стольный город, на синеющие за ним леса и реки. Когда очам просторно, мысли текут вольно. Здесь, вдали от советчиков, у Ивана созревали великие решения.

Вот она, Русь Московская, с высоты птичьего полёта!

Давно уже нет того соснового бора, что шумел когда-то на кремлёвской горе, крутым мысом обрывающейся к устью Неглинной, а память о нём осталась — главные ворота Кремля названы Боровицкими. Иван до сих пор помнит рассказ своего бывшего наставника Степана Квашнина о том, как зарождалась Москва. «Были на этом месте красные и хорошие сёла суздальского тысяцкого боярина Стефана Ивановича Кучки. Но прибыл сюда Юрий Долгорукий, взошёл на гору, обозрел по обе стороны Москвы-реки и Неглинной, возлюбил сёла оные и повелел сделать град мал, древян». Осталась о тысяцком Стефане память, часть города вправо от Москвы-реки и поныне кличут Кучково поле.

А какую память о себе оставит он, великий князь Иван Васильевич, третий по счёту Иван среди московских князей? Эта мысль не смущает его, ибо появилась она не от гордыни, от забот, они ему от прадеда Дмитрия Донского в наследство переданы. Как вечная тревога о земле русской.

Тяжёлым немигающим взглядом смотрит князь на север, где за лесами Тверское великое княжество. Там сейчас правит брат жены Ивана Марьи Борисовны, Михаил. Тверской князь — давний соперник московского. А за спиной Твери — Новгород и Псков, города многолюдные, богатые, ремёслами справные, торгующие с Ганзой [30] Союз германских и западнославянских городов, в котором к середине XV века было больше 100 городов. , откуда поступает серебро, нужное для чеканки монет. И не только серебро. Воспротивится Тверь пропускать московских купцов в Новгород — казна Ивана доброй трети пошлин лишится. В год восшествия Ивана на княжение [31] 1462 год. заключил он с шурином договор, по которому оба согласились признать равенство Москвы и Твери. Так ведь вынужденно, ибо равенство мнимое. Москва сильнее, ей Богом дано больше, именно она, а не Тверь оказалась на развилке трёх великих дорог: первая — по Москве-реке, которая притоком своим Истрой через Ламский волок соединяет Верхнюю Волгу со средней Окой, вторая — «дорога Володимерьская», третья — от Киева к Переяславлю-Залесскому и на Ростов Великий. Именно по этим дорогам издревле течёт людской поток на север, ища безопасное проживание, едут купцы с товарами. А пошлины оседают в кошеле у князя московского. Рубль всем правит, рублём Москва крепнет, скупая земли у соседей.

У славного пращура Калиты было семь городов и пятьдесят одна волость с сорока дворцовыми сёлами, когда он «умздил» хана Едигея «многим златом-серебром», взял ярлык на великое княжение и сразу же купил три удельных города — Белозерск, Галич и Углич. Его внук Дмитрий Донской «вытягал» у смольнян Медынь, захватил Стародуб, Дмитров. Сын Дмитрия Василий купил у хана ярлык на Муром, Тарусу и Нижегородское княжество. При отце Ивана Василии Тёмном владения Москвы распространились вверх по Оке и Дне, по вятской земле дошли до Устюга. А ныне великий князь ярославский со всеми своими удельными присягнул Ивану на верность. Со времён Калиты Московская Русь вдесятеро увеличилась землёй и людом, а Тверь как была нищей, так нищей и осталась. Не хитры, не домовиты тамошние князья, больше надеются на храбрость и на то, что их призыв «друг за друга, брат за брата стоять, а татарам не выдавать...» найдёт поддержку. Иван понимает, что сие есть пустословие, никчёмное мечтательство. Из прямодушия меча не изготовить, из призывов монет не начеканить, а без денег войска не собрать. Потому быть Твери под Москвой.

Но допрежь того — вольный Новгород. Его бы следовало назвать буйным, потому как высылает он разбойничьи ватаги удальцов-ушкуйников, те на судах плавают по верхней Волге, разоряют московские владения на северо-востоке, отчего население там худо приживается. Пришлось послать в Новгород Хоробрита-проведчика, чтобы... Но это большая тайна, её даже в мыслях держать опасно, вдруг нечаянно проговоришься. Иван невольно оглянулся, не стоит ли кто позади, среди его бояр есть тайные волхвы, умеют угадывать мысли. Но площадка была пуста.

Самая большая беда — врагов у Москвы много. Ох много! Недавно Степан Квашнин подсчитал: Москва со времён Ивана Калиты половину прошедших лет воевала, а вся Русь и того более [32] С 1228 по 1462 год Русь вынесла около 160 внешних войн и 90 междоусобиц. . Редко выпадал мирный год. Тяжкая доля — ждать со всех сторон грозы.

На западе Литва воинствует. Смоленское княжество себе прибрала, унию с поляками сотворила, католичество приняла. Правитель тамошний Казимир и сын его Александр воители славные. У Ягеллы-отца Казимира-мать была тверской княжной, стало быть, сродственник Михаилу. Сойдётся ли православный с католиком? Если да, жди беды. А пущий опас в том, что Ягеллончик подговаривает большеордынского хана Ахмада выступить совместно против Ивана. А ежли к этому союзу добавится ещё и Казань, тогда замкнётся вокруг Московской Руси враждебное кольцо. Узел сей разорвать можно союзом с Менгли-Гиреем, ханом крымским, но тот давний союзник Казимира, хотя склоняется и к союзу с Москвой, потому что Османская империя грозится захватить Крым и свергнуть Менгли-Гирея.

Но пущий опас с востока и юга — Казанское ханство, Большая Орда, Ногайская Орда, Астраханское ханство. Они закрывают Руси путь на юг по Волге, — купцам большое стеснение. Правда, торговать никто из ханов не запрещает и даже поощряет, но если каждый год ждёшь войны, то купцам от торговли радости мало. Ногаи в южных степях кочевьями густо ходят. Там их сила несметная. Ни проходу, ни проезду по сухопутью. Разорять русские земли для татар — дело привычное. В прошлом году Ахмад конницей на низовые города ходил, напал было на Калугу, но воевода Данила Холмской отбился, Ахмад поопасился, ушёл. В отместку Иван на Казань рать посылал, да неудачно. Облегчение Москве единственное в том, что ханы между собой не ладят. Астраханский султан Касим считает себя прямым потомком сына Чингиза Дясучи, а это значит, у него больше прав на золотоордынский престол, чем у Ахмада. От того он ярится и при случае всадит нож в спину Ахмаду. То же и в Казани. Там соперничают между собой местные беки. Одни хотят на казанский престол царевича Касима, тёзку астраханского султана, а другие поспешили возвести Ибрагима. Тогда обиженный казанский царевич ушёл со своими людьми на службу к Ивану.