Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Шляхтич не сдержал гримасы удивления, что на словах должно было означать: «Пся крев! Он знает латынь?»

В тот же миг раздался звук падения: сначала упал изнемогший скрипач, а потом охнула последней пьяной нотой скрипка.

— Как по мне, то обсудим почти все, — подытожил пан Сангушко. — То будет самое обычное собой приключение. Мелочь для таких смельчаков и храбрецов, как вы.

— Почти все, но не совсем, — отметил Казимир.

— Разумно, — кивнул шляхтич, — говорите про вознаграждение?

— И про вознаграждение также…

— Ладно.

Шляхтич впервые за все время разговора приветливо улыбнулся. Оресту даже захотелось внимательнее вглядеться в его лицо, чтобы запомнить лучше.

Ему, очевидно, не исполнилось еще и сорока, но на худом лице уже были резкие морщины, похожие на шрамы. Ко всему надо добавить крючковатый нос, тонкий рот, высокий лоб и хитрые проницательные глаза. Одежду он имел дорогую, но несколько потертую. С рук не снимал длинных перчаток, которые надевают на соколиную охоту.

Пан Сангушко поднялся и подошел к закопченному окну. Вглядевшись в темноту, он постучал в стекло согнутым пальцем. Потом вернулся назад и молча сел.

Через минуту внутрь зашли двое казаков и направились к столу. Мрачные здоровяки невольно нагоняли своим видом страх. Шляхтич предусмотрительно подал наемникам знак не волноваться.

Один из казачин достал затертую дорожную мошну. Ни слова не молвив, он подал ее грубой мускулистой рукой шляхтичу. Тот кивнул в ответ, и казаки, почтительно поклонившись, так же безмолвно вышли.

Пан Сангушко достал из мошны небольшой бархатный мешочек и положил его на стол перед наемниками.

— Имеете задаток, — сказал шляхтич, — тут два дуката. Достаточно для начала…

Он замолчал, иронично наблюдая, как наемники быстро и ловко поделили деньги. Оба, удовлетворенные, веселые, напрочь забыли про его существование.

Казимир был старше Ореста, впрочем, не намного. Скорее, возраста ему добавляла широкая, как у аптекаря, длинная одежда и проницательный взгляд зеленых, аж изумрудных глаз. Прямой нос и аккуратная бородка мягко завершали его портрет, вызывая одновременно больше вопросов, чем ответов. Казимир получил славу искусного стрелка, не раз посрамляя в соревнованиях шляхту и знатных вельмож. Пан Сангушко заключил, что перед ним, вероятно, бывший студент, которому, может быть, осточертели философия и латынь, или какие-то другие причины заставили заняться совсем другим ремеслом.

Другое дело — Орест. Это был крепко скроенный юноша, полный какой-то страстной природной силы, которая щедро из него лилась, не оставляя равнодушным никого. Его простодушие и веселый нрав сразу вызвали симпатию, и мало верилось, что в один миг они могут превратиться в зло и решимость. Тогда горе тому, кто доведет до этого!

Однако теперь, поделив два дуката ровно по семьдесят пять грошей, они сидели смирные и обрадованные. Пространство вокруг значительно потеплело.

Пан Сангушко продолжил:

— Могу добавить, что по окончании этого дела вы получите втрое больше.

— Тогда все остальное — ерунда! — вмешался Орест, едва не запев от счастья, — мы выполним ваше поручение как можно лучше! Для нас честь искусных мастеров — самое главное!

— Сколько людей будет в лодке? — деловито поинтересовался Казимир.

— Пятеро-шестеро, — ответил шляхтич, — навряд ли больше.

Веселость их как рукой сняло.

Сангушко взглянул иронично.

— Неужели это вас испугало, панове?

— Почему же вы не поручите это дело своим казакам? — удивленно спросил Орест.

— Посудите сами: как казаки князя могут напасть на его же лодку?

— Зато они славно повесят на ветку двух разбойников, которые это сделают! — аж вспыхнул Орест и ударил кулаком по столу.

— Этого не случится, — холодно заверил шляхтич, — тут вы уже можете положиться на слово шляхтича…

Но неожиданно он зыркнул в сторону и скептически скривился:

— Хотя я, видимо, ошибся, когда выбрал вас для такого дела. А в особенности те, кто вас восхвалял.

Он поднялся, как будто собирается уйти прочь.

— Ладно! — остановил его Казимир. — Мы согласны.

— Вот это — действительно рыцарский разговор! — утешился шляхтич. — Желаю успеха, панове смельчаки.

— Еще б нет… — процедил Орест.

— Через три дня надеюсь видеть вас снова на этом же месте..

С этими словами шляхтич поднялся и, едва подняв шляпу, вышел прочь. Снаружи донесся конский топот, но, постепенно затихая, он удалился.

Орест радостно улыбнулся.

— Вот видишь, брат, — сказал он, — теперь все у нас будет хорошо.

— Все хорошо — по крайней мере на три дня, — скривился Казимир.

— Почему только на три? Пока есть эти деньги, а их хватит и надольше.

— Думаешь, так просто захватить посреди реки лодку, в которой сидят шестеро гайдуков? Как мы это сделаем? Неводом? — Казимир недовольно нахмурился.

— Почему же ты согласился? — удивленно спросил Орест.

— Потому что если бы мы отказались, то те разбойники выжали бы из нас задаток вместе с кишками! — возмущенно молвил Казимир.

— Но теперь они пошли, — приглушенно сказал юноша, — так скажи, что нам мешает хорошо поужинать? Я голоден, как пес. Заночуем в этом гадючнике, а утром отправимся дальше в Лемберг!

— Про ужин — это ты вовремя вспомнил! Nunc est bibendum! [3] Теперь пируем! ( лат. ) — радостно воскликнул Казимир.

Оба захохотали и окликнули хозяина. Заказали ему два печеных гуся, гарнец меда и комнату на ночь. Ели, словно последний раз. А еще яростнее пили… Хозяин, увидев, как за считанные минуты от птицы остались одни кости, осторожно спросил, не желают ли панове еще чего-нибудь.

— А галушки есть? — спросил Казимир.

Тот утвердительно кивнул.

— Неси еще и галушек.

— И еще меду, — добавил Орест, который, правда, и так изрядно захмелел.

Он сыпанул на стол несколько грошей, и хозяин, склевав их, словно петух, бросился в кухню.

— Друг, — повел тем временем Казимир, — вот ты говоришь — идем утром в Лемберг…

Он был не так пьян, как Орест, но говорил весело и громко.

— Да, — кивнул тот.

— А там что?

— Поищем счастья, а как не найдем, пойдем дальше, в Краков…

— Аж пока не сдохнем где-нибудь от какого-нибудь головореза, и ни одна душа о нас не пожалеет…

— Как по мне, — пожал плечами Орест — то все равно.

Принесли галушки и мед.

— Мы могли бы захватить ту лодку, — сказал Казимир, когда хозяин почапал назад.

— Могли бы, — согласился Орест и умолк: ему приглянулась стройная пышногрудая женщина, что, стоя неподалеку от дверей, рассматривала присутствующих.

— А тогда князь взял бы нас на службу, — вел свое Казимир.

— На что ему двое бродяг?

Юноша не отрывал взгляда от женщины, аж замер. Странно она тут выглядела — словно цветок среди навоза. Наряжена в обычную крестьянскую одежду, сорочка глубоко распахнутая у пазухи, и красные шиповниковые бусинки свободно колыхались, словно на спелых плодах. Русые волосы буйно спадали волнистыми прядями на плечи, изрядно маня глаза захмелевших гуляк…