Кейт Мосс - Огненные палаты

Пит кивнул, и она перевела дух.

– Поэтому я скажу вот что. Любой из вас, кто сейчас пожелает уйти, может беспрепятственно это сделать. Никто не бросит в вас камень. Тем же из вас, кто пожелает остаться и служить, добро пожаловать!

На мгновение воцарилась гробовая тишина. Потом один из солдат помоложе вышел вперед и склонил голову:

– Моя шпага к вашим услугам, моя госпожа.

– И моя тоже! – послышался еще чей-то голос, и еще, и еще.

Но громче всех прозвучал голос Эмерика:

– И моя тоже, сестра.

Алис захлопала в ладоши, затем к ней присоединился их отец и мадам Нубель, пока в конце концов вся площадь не взорвалась аплодисментами и приветственными криками. Мадам Буссе размахивала своим веером. Даже Беранже улыбался.

– Хорошо сказано, моя Владычица Туманов, – прошептал ей на ухо Пит и спустился на траву. – Хозяйка замка Пивер.

Семь часов вечера. Женщина, известная теперь как Маргарита де Пивер, стоит на крыше цитадели, устремив взгляд в сторону Шалабра.

Ее семилетняя дочка Марта, названная так в честь матери Пита, нетерпеливо переминается с ноги на ногу рядом с ней в ожидании гостей.

– Reste tranquille, petite [35] Стой спокойно, малышка (фр.). .

– Я и так стою спокойно!

– Они скоро уже приедут.

Далеко внизу Мину видит Пита – он с их двухлетним сыном Жан-Жаком на плечах руководит приготовлениями во дворе замка. С такого расстояния оба они кажутся крошечными, но она и так помнит каждую морщинку на лице мужа, каждую его улыбку, каждую ямочку на щеках сынишки.

Подходит к концу еще один прекрасный день в горах. Над их головами шатром раскинулось бескрайнее синее небо, в лесу гуляет легкий ветерок, колышет листву, мерцающую серебристой изнанкой, рождает шорохи. От обугленных буков и ольхи не осталось и следа, равно как и от елей и стройных дубков, которые когда-то росли тут, хотя Мину кажется, лес до сих пор хранит память о том, что случилось тут десять лет назад, – в коре своих самых старых деревьев, в земле и во вновь разросшихся лишайниках.

В духе старых суеверий гор на поляне вырос небольшой алтарь в память о тех, кто погиб здесь в тот майский день тысяча пятьсот шестьдесят второго года. Мину этого не поощряет, но женщины приносят сюда букетики полевых цветов и яркие ленты, а также стихи на древнем языке, чтобы отпугнуть духов. Чтобы мертвые продолжали спокойно спать в сырой земле. И одна лишь Мину в годовщину смерти Бланш де Брюйер приносит цветы на ее могилу.

Потому что важно не забывать.

Мину смотрит на свой дневник, который держит в руках. Она записывает в эту маленькую книжечку все события, чтобы сохранить память о том, как все было на самом деле. Там же, словно в драгоценном ларце, она хранит письма, которые получает – от тетки, от мадам Нубель – теперь она мадам Беранже, – от Эмерика, который со своим полком мотается по Франции. А еще завещание, написанное ее кровной матерью, Маргаритой, и старую карту Бастиды, которую когда-то давно начертила мелом Флоранс.

Замок Пивер процветает, и жизнь в нем течет по большей части спокойно и счастливо. За десятилетие войны и вооруженного мира многие мужчины и женщины нашли в его стенах прибежище. Старого герцога Гиза давным-давно нет в живых – он пал от руки убийцы, подосланного Колиньи во время осады Орлеана в тысяча пятьсот шестьдесят третьем году, а католические армии вместо него теперь возглавляет его старший сын, Генрих. Правая его рука – восходящая звезда Католической церкви, кардинал Валентин. По слухам, власть и состояние, которыми он обладает, даже не снились никому из других советников молодого герцога. Говорят также, что в семейной часовне Гизов в Лотарингии в драгоценном реликварии хранится бесценная святая реликвия. Фрагмент Антиохийской плащаницы.

Принц Конде, герой гугенотского сопротивления, тоже уже три года как покоится в могиле. Гугенотскими войсками теперь командует адмирал Колиньи. Мину гордится тем, что Эмерик – один из самых его доверенных помощников, но по-прежнему не видит никаких причин продолжать противостояние. За десять лет практически ничего не изменилось. Споры зашли в тупик. Войны за веру и их последствия опустошили как страну, так и души людей.

Но теперь забрезжила надежда на окончание конфликта. О последнем перемирии, положившем конец третьему периоду войны, договорились женщины. Протестантская королева Наварры дала согласие на брак своего сына Генриха с дочерью вдовствующей королевы Екатерины Медичи, сестрой короля. Это будет свадьба века. Вся гугенотская знать, включая и Мину с Питом, приглашена на свадебные торжества в Париж. Они состоятся в августе, незадолго до Дня святого Варфоломея.

Пит с Эмериком поедут. Возможно, и Алис тоже. Мину пока еще не решила, присоединится она к ним или нет, к тому же дети еще слишком маленькие. Ей нравится ее размеренная жизнь в горах, да и, по правде говоря, ее сердцу близки всего три города: ее любимый Каркасон, Тулуза – где мадам Буссе держит свой собственный салон в доме на улице Тор – и Амстердам.

– Это они? – спрашивает Марта, щурясь на заходящее солнце.

Она смышленая и любознательная девочка, интересующаяся всем на свете. Любимица своей тетушки Алис, которая вместе с дедушкой Бернаром приезжает в Пивер погостить на лето.

– Нет. Они приедут в карете, – говорит Мину. – Смотри дальше.

Она придвигается поближе к Марте, на тот случай, если девочка подойдет слишком близко к краю. Ее своенравная дочь унаследовала от своего дядюшки Эмерика бесстрашие и любовь к высоте. Но сейчас она стоит смирно и держит сложенные домиком руки надо лбом, чтобы защитить глаза от солнца.

Мину обвенчалась с Питом в часовне замка накануне своего двадцатого дня рождения. Мадам Буссе была на их свадьбе подружкой невесты, хотя свои брачные обеты они дали в присутствии гугенотского пастора. Мину носит на безымянном пальце скромное серебряное кольцо, хотя до сих пор бережно хранит между страницами своего дневника то, самое первое, сделанное из обрывка шнурка колечко, которое Пит надел ей на палец на берегу реки Бло.

Несколькими годами позднее Эмерик и Жанетта из Шалабра дали те же самые обеты в присутствии того же самого пастора. Эмерик терпеливо ждал, пока она оплакивала своего первого возлюбленного, а потом влюбился в нее. Руки и сердца он попросил у нее в свой восемнадцатый день рождения. На этой свадьбе подружкой невесты уже была Алис, и уж она-то не преминула на свадебном пиру позабавить гостей множеством историй о детских проделках и эскападах своего брата.

Мину частенько приходит посидеть в часовне, когда ей хочется побыть в одиночестве. Для нее это место уединенных размышлений, возможность передохнуть от обязанностей хозяйки большого поместья и забот о беженцах, которые по-прежнему стекаются в Пивер круглый год. Теперь это протестантская часовня, а не католическая, но на вечерней заре в южные окна льется все тот же закатный свет, отчего по стенам и каменным плитам пола разбегаются солнечные зайчики. Мину кажется, что именно в таких вещах – в игре света на камне, в волнующемся море лесов и бескрайнем небе – и живет Бог.