Кейт Мосс - Огненные палаты

– Не сегодняшние, а вчерашние, – засмеялся Пит. – Сегодня пятница. Вы пробыли без сознания много часов.

У Мину голова пошла кругом.

– Не может этого быть! Мой брат и моя тетушка наверняка места себе не находят от беспокойства за меня! Мне нужно идти.

Девушка попыталась подняться, но на нее накатила такая волна тошноты, что она немедленно опустилась обратно.

– Вам сейчас нельзя никуда идти, даже если бы вы достаточно окрепли, – сказал Пит. – На улицах слишком опасно. Мы ждем объявления перемирия.

Мину вновь попыталась встать на ноги:

– Но мне нужно идти.

– Даю вам слово, как только будет безопасно, я сам отведу вас домой. А пока вам нужно набираться сил. Вот. – Он протянул ей кубок с вином. – Это пойдет вам на пользу. Как зовут вашу тетушку? Я наведу справки.

– Буссе, – ответила Мину. – Сальвадора Буссе.

Пит помрачнел.

– Буссе, – повторил он.

– Вы с ней знакомы? – встрепенулась Мину.

– Нет, но если это та самая семья, я знаком с ее мужем. Я скоро вернусь.

Когда Пит ушел, Мину принялась осматриваться. Она находилась в небольшой передней с голыми белеными стенами. Вдоль одной из них тянулась полка, уставленная массивными гроссбухами, под которой располагался длинный стол, заваленный бумагами, чернильницами и перьями. Рядом с деревянными счетами лежала раскрытая конторская книга. Пол расчерчивали квадратики света, который просачивался сквозь витражное окно с противоположной стороны.

Пит оставил дверь приоткрытой, и сквозь щель Мину могла разглядеть длинную и широкую комнату, больше похожую на общую спальню в какой-нибудь монастырской школе. Пространство вдоль одной стены было разбито на закутки, отделенные друг от друга тяжелыми красными занавесями. В каждом стояла кровать с низеньким стульчиком в изножье и отдельный сундук. В центре помещения были устроены импровизированные койки, а также прямо на выложенном плиткой полу расстелены серые и голубые одеяла, на которых лежали раненые. Многие, как и она сама, были в бинтах и повязках. Мину видела женщин, снующих туда-сюда с тазами с водой и кипами белых муслиновых бинтов для перевязки.

– Мадам Буссе сюда не приводили, – сказал Пит, вернувшись обратно в переднюю и прикрыв за собой дверь. – И думаю, вряд ли приведут, но я попросил, чтобы мне передали, если кто-нибудь что-нибудь услышит про то, что она здесь.

– Спасибо, – поблагодарила Мину. – Что это за место?

– Maison de charité на улице Перигор.

Она улыбнулась, потому что, разумеется, не раз проходила мимо. Единственный протестантский дом призрения в Тулузе, расположенный по соседству с коллежем гуманитарных наук, был одним из тех заведений, закрытия которых добивался ее дядя.

– Кажется, это самое безопасное место, куда можно принести наших раненых и погибших.

– Вы гугенот, Пит?

– Да.

Она пристально посмотрела ему в глаза:

– А я католичка.

– Я догадался. – Он кивнул на четки у нее на поясе. – То обстоятельство, что ваш дядя – месье Буссе, это подтверждает.

– И тем не менее кто-то принес меня сюда.

– Это был я. – Губы Пита дрогнули в улыбке. – Я лично принес вас сюда, предварительно обезвредив того, кто на вас напал.

– Обезвредив?! Вы имеете в виду… вы же его не…

– Убил? Нет, я его не убивал, хотя, должен признаться, у меня очень чесались руки это сделать. С мужчинами, которые нападают на женщин и детей, будь они хоть католиками, хоть протестантами, у меня разговор короткий. – Он нахмурился. – Скажите, что за человек ваш дядя? Я знаю, что он секретарь капитула, но порядочный ли он человек?

Мину покачала головой:

– Боюсь, он считает, что любая уступка приверженцам реформированной религии – это уже слишком много.

Пит наклонился вперед:

– А вы, Мину? Вы разделяете его взгляды?

Она склонила голову набок:

– Меня растили в католической вере, но с убеждением, что верования и взгляды других людей надо уважать. Кажется, я говорила вам, что мой отец держит в Каркасоне книжную лавку? У него можно купить книги на любой вкус.

– В Тулузе католики не склонны к подобной терпимости.

– Мой отец сказал бы, что вера – личное дело каждого человека, при условии, что он соблюдает законы. Или она, потому что представительницы моего пола точно так же способны рационально мыслить и горячо верить, как и любой мужчина. И то, свидетельницей чему я стала на улице Назарет, лишь подтвердило то, что я уже давно думаю: что большая часть всего этого конфликта подпитывается скорее жаждой власти, нежели подлинным благочестием. Именно она стала причиной вчерашних столкновений, а вовсе не любовь к Богу. – Мину вскинула глаза и увидела, что Пит пристально на нее смотрит. – Простите. Я слишком разгорячилась.

– Вовсе нет, – сказал он. – На самом деле я придерживаюсь точно такого же мнения. – Пит улыбнулся. – Похоже, мы с вами на самом деле вовсе не противники.

Мину почувствовала, как ослабевает тугой узел эмоций у нее в груди. Многие недели она пыталась представить, что почувствовала бы, если бы вновь увидела Пита. Во плоти, а не полустершийся образ из ее памяти. Чего она не ожидала, так это того, что все будет вот так обыденно.

– Хоронили жену одного купца-гугенота, – сказал Пит, переводя разговор на менее опасную почву. – Человека в нашей общине весьма уважаемого, друга одного моего доброго друга. И его жену тоже все любили. Но ее родные – католики, и они хотели похоронить ее по католическому обряду. Когда они лоб в лоб столкнулись с вашим шествием… – Он пожал плечами.

– Дело стремительно приняло скверный оборот.

– Именно так.

Пит принялся гонять туда-сюда костяшки счетов. Мину прикрыла глаза. Негромкое пощелкивание деревянных бусин о раму действовало на нее успокаивающе.

– А скажите, Мину, каким образом вы вообще оказались в Тулузе? Давно вы уже здесь?

Девушка улыбнулась. За своими воображаемыми диалогами с Питом она совершенно упустила из виду тот факт, что он ничего не знал о том, как сильно изменились ее обстоятельства с момента их последней встречи.

– Мы уже почти месяц живем у дяди с тетей на улице Тор. Тетя – сестра моей покойной матери, и, хотя наши семьи продолжительное время не общались, она мне очень нравится. Она женщина добрая и сердечная. Наш отец надеется, что покровительство месье Буссе пойдет Эмерику на пользу.

Пит вскинул брови:

– Вы сказали «Эмерику»? Я встречал парнишку с таким именем в Каркасоне. Буйные черные волосы, озорной и сообразительный?

– Да, это мой брат, – сказала Мину, потом погрозила Питу пальцем. – Должна признаться, я была немало на вас сердита, когда узнала, что вы попросили его помочь вам и тем самым подвергли риску. Я совершенно серьезно, – нахмурилась она, когда Пит ухмыльнулся. – Подговорить его сначала забраться в дом Фурнье, а потом тайком привести вам из Ситэ вашу лошадь, несмотря на то что был объявлен комендантский час! По вашей милости его могли арестовать.