Кейт Мосс - Огненные палаты

Отводя тонкие ветки руками, он принялся осторожно пробираться по узкой тропке. Следы ног на влажной земле и несколько обломанных прутиков на высоте человеческого плеча наводили на мысль о том, что незадолго до него тут прошли браконьеры.

Отсюда, надежно скрытый за стволами, он наконец смог разглядеть очертания башни Гайяр и расположенной напротив нее башни Боссю, в которой находились темницы.

Когда он подобрался ближе к цитадели, до него донесся звук шагов часовых, патрулировавших периметр замка. Скорее всего, с наступлением ночи они укроются за стенами. С самой высокой точки квадратной башни открывался обзор на тридцать лье во всех направлениях: на запад до Белесты, на север до Шалабра, на восток до Кийяна, а на юге – до самых отрогов белевших вдали Пиренеев.

В стене, окружавшей верхний дворик, была калитка, которая вела в огород. Ею практически не пользовались, и, если удача будет на стороне Бернара и у калитки не окажется охраны, он в течение часа сможет пробраться в замок и выскользнуть обратно незамеченным. Если то, что он ищет, вообще возможно найти, оно должно быть там, в крепости.

– Ага!

Не успел он и глазом моргнуть, как его уже скрутили. Бернар вскрикнул от боли, когда руки ему заломили за спину. Потом накинули на голову грубый дерюжный мешок, и, получив тычок под колени сзади, он повалился подбородком на землю. Во рту немедленно стало солоно от крови, он с трудом мог дышать. Потом запястья его связали. Веревка была толстой и крепкой, впору быка стреножить.

– Еще один браконьер! За сегодня уже третий.

– Ведите его в башню Гайяр, – послышался чей-то приказ. – Пусть посидит там, пока не вернется хозяйка.

– Можно прождать ее очень долго. Наша благородная госпожа отправилась в Тулузу помолиться за душу своего мужа, ну, или, во всяком случае, так говорят.

Солдаты захохотали:

– Помолиться за его душу! Скорее уж, она станет молиться за то, чтобы он пораньше сгнил в своей могиле, старый нечестивец.

Бернар почувствовал грубый тычок в спину:

– Давайте отведем его в замок, пока совсем не стемнело.

– А может, лучше бросить его здесь на съедение волкам?

Последовал еще один тычок в спину, скорее всего древком пики. Бернар, шатаясь, поднялся на ноги.

– Давай, шевели ногами, деревенщина.

Он попался. Я расставила ловушку, и она захлопнулась. Хотя он и поклялся посвятить себя служению Господу, он ничем не отличается от других мужчин. Об этом говорят его тело, его руки, его дыхание. Он самый обычный человек из плоти, крови и желания.

Ключи от епископского дворца будут его, если он доверится мне. Епископ стар и, если верить болтовне слуг, весьма любит поесть и выпить. Его преосвященство уже давным-давно не отличит сладкого от кислого. У меня имеется все необходимое для того, чтобы поспособствовать внезапной остановке сердца или приступу осадной болезни. Это несложно.

Как и все, кто стремится к величию, Валентин жаждет оставить свой след на этой бренной земле. Быть увековеченным в памятниках и камне, в то время как обычные люди, преданные забвению, будут лежать в безымянных могилах. Я помогу возвеличить его. Знатная покровительница пойдет ему на пользу.

Столкновения на улицах вокруг собора прекратились, хотя ночную тишину нарушают шум беспорядков и грабежей. Мой любовник снова придет ко мне сегодня ночью, как бы он ни пытался сопротивляться. Его пыл не даст ему покоя.

Но вернемся к вопросу, который меня занимает. Следует ли мне рассказать ему о ребенке, прежде чем я покину Тулузу? Когда его желание будет утолено, стоит ли мне положить его руку к себе на живот, чтобы он узнал о новой жизни, которую он зародил внутри меня и которая с каждым днем все настойчивей дает о себе знать?

Вплоть до захода солнца я буду молиться о том, чтобы Господь дал мне знак. Господь милостив. Господь любит тех, кто Ему служит.

Мину парила высоко над землей, покоясь на чьих-то мягких, точно пух, ладонях в бескрайнем голубом небе, и все вокруг было полно света. Она чувствовала себя невесомой и безмятежной и не испытывала ни страха, ни боли.

– Kleine schat, – ворвался мужской голос в сияющее безмолвие.

Затем какая-то женщина прошептала:

– Она приходит в себя, месье.

Мину почувствовала, как чьи-то руки осторожно поправляют покрывало у нее под головой. Прежде чем распрямиться, женщина шепнула ей на ухо:

– Он все это время ни на минуту от тебя не отходил.

– Вот, держите, это вам за беспокойство. Благодарю вас.

Мину почувствовала, как ее подхватила под спину чья-то сильная рука.

– Сидеть можете? Осторожно, не шевелите левым плечом, а не то…

Мину оперлась левой ладонью о пол, отчего всю руку мгновенно пронзила острая боль, и вскрикнула.

– …будет больно!

– Это было неприятно.

– У вас сильный ушиб, но перелома нет. Вам повезло.

– Повезло?!

Мину медленно открыла глаза и увидела, что ноги прикрыты ее же собственным плащом, а левая рука примотана к груди белой хлопковой косынкой.

Она повернула голову. Рядом на невысоком сундуке сидел Пит, одетый в простую одежду. Куртка расстегнута, волосы того самого странного угольно-черного цвета. Так близко, что она чувствовала тепло его дыхания.

Он улыбнулся:

– Я бы именно так это и назвал, да. Вот настолько бы левее – и вам раскроили бы череп. Что побудило вас броситься в гущу драки?

Мину нахмурилась:

– Там была девочка, она стояла на коленях посреди улицы, а повсюду вокруг нее дрались. Она не…

– Она у нас. Ей ничто не угрожает.

– У меня есть сестренка, Алис, – произнесла Мину, чувствуя необходимость объяснить свои действия. – Она примерно такого же возраста…

– Ох, Мину, – произнес он полуласково, полуукоризненно, и она почувствовала, как затрепетало ее сердце.

– Вы помните мое имя?

Его глаза озорно сверкнули.

– Ну разумеется. Мы же с вами договорились, что оно будет моим талисманом, помните?

– Ах, ну да. – Мину прикрыла глаза. – Она молилась, Пит. Посреди всего этого безумия эта малышка молилась. Она верила, что Бог спасет ее.

– Не сочтите меня за еретика, мадемуазель Мину, но это вы спасли ей жизнь. А вовсе не Бог.

– А вы спасли мою. Спасибо вам за это.

– Я всего лишь вернул вам долг. Если бы не ваша помощь тогда, в марте, я сейчас томился бы в тюрьме в Каркасоне.

Внезапно смутившись, Мину уселась. Каждый мускул ныл в ее теле.

– Моя тетушка тоже попала в сегодняшние волнения. Думаю, ее увели до того, как началось все самое худшее, но мне хотелось бы удостовериться, что она не пострадала.