Кейт Мосс - Огненные палаты

Процессия завернула на улицу Назарет и затормозила. По обеим сторонам узкой, точно ущелье, улочки теснились высокие дома. Те, что располагались справа, лепились прямо к городской стене, создавая густую тень и прохладу.

Толпой очень быстро овладело нетерпение, и, точно ветер над ячменным полем, над головами понеслись шепотки. Люди перетаптывались с ноги на ногу. Один из ряженых выступил из строя, чтобы посмотреть, что там за заминка впереди.

– Это возмутительно! – заявила мадам Монфор. – Подобные вещи следовало бы запретить.

– Племянница, ты выше меня, посмотри, почему мы остановились?

Мину поднялась на цыпочки и, вытянув шею, устремила взгляд поверх толпы:

– Похоже, там похоронная процессия, но я не…

– Это гугенотские похороны, – вмешалась мадам Монфор, – и они перегородили улицу. Это просто безобразие. Они получили то, чего требовали, а именно свою собственную молельню! Вот и сидели бы там! И вообще, она слишком уж близко от Вильневских ворот. Будь у них хоть капля благодарности за все то великодушие, которое проявила к ним Тулуза, они построили бы здание поскромнее где-нибудь не на виду. Почему честные христиане должны каждый божий день смотреть на него, выходя из дома по своим делам? Это же уму непостижимо!

– Они даже на похороны одеваются не так, как мы, – подхватила мадам Буссе. – Просто смотреть стыдно! Да, они в черном, но это обычная повседневная одежда. Никаких понятий о приличиях!

Мадам Монфор, проявив редкостное единодушие с невесткой, кивнула:

– Ты права, Сальвадора. Эти гугеноты даже своих покойников похоронить по-человечески не в состоянии. И как у них только наглости хватает разгуливать всем напоказ внутри городских стен!

– Что такого ужасного они делают? – пробормотала Мину.

Старшие женщины пропустили ее слова мимо ушей.

– Я поговорю об этом с братом. Он должен донести это до городской управы.

– И я тоже, – поддакнула тетка, воодушевленная тем, что они с золовкой в кои-то веки заодно.

– Это совершенно излишне, сестра. Я все прекрасно донесу до месье Буссе сама, так что ему останется только поставить этот вопрос перед капитулами. Это безобразие необходимо строго пресекать.

Мадам Буссе вспыхнула:

– Что ж, Аделаида, если ты считаешь, что так будет лучше, пожалуйста. Я предоставлю этот вопрос тебе. Ты в подобных вещах разбираешься куда лучше моего.

Мину отделилась от процессии, чтобы лучше разглядеть происходящее. Улица Назарет была полностью запружена людьми, в общей сложности их было человек сорок. Скорбящие были одеты очень просто и без показной пышности. «Впрочем, – подумала Мину, – от этого они вовсе не выглядели хуже». Еще одну группку, облаченную в более торжественные одеяния из черного бархата и шляпы с перьями, сопровождали католические священники.

– Ну, племянница, а теперь ты что-нибудь видишь? Почему мы не двигаемся вперед? Их там что, столько, что нам не пройти?

Мину поднялась на крыльцо дома поблизости, чтобы лучше видеть.

– Там, на углу, улица сужается, – сказала она, пытаясь разобраться в происходящем, – но причина задержки не в этом. У них возник какой-то спор.

– Спор? – вскинулась мадам Монфор. – Что еще за спор?

– Мне отсюда не слышно, но два священника – судя по всему, каноники из собора, – похоже, препираются с гугенотским пастором. Рядом с ними какой-то знатный господин из католиков. А теперь один священник начал кричать. А главный из гугенотов пытается его утихомирить.

– Не говори глупостей, Маргарита, – вновь перебила ее мадам Монфор. – Служитель Господа не стал бы устраивать свару посреди улицы, точно какой-нибудь безродный бродяга.

– Ну, он размахивает руками. И вид у него сердитый, – сухо заметила Мину. – А теперь… Ой…

Она не договорила. Четверо вооруженных дубинками мужчин с обеих сторон подтянулись к католику, который перегородил дорогу похоронной процессии. Лица все четверо прикрывали платками.

– О нет, – произнесла она, чувствуя, как сердце у нее заколотилось.

– Что там? – забеспокоилась тетка. – Что там такое происходит?

Мину перебралась с крыльца на невысокую стеночку.

– Маргарита, это еще что такое?! – немедленно одернула ее мадам Монфор. – Слезь сейчас же!

– Что ты там видишь, племянница?

– Они хотят отобрать гроб у носильщиков! Пастор пытается им помешать, но их слишком много, и…

– А что с нашим священником? – вскричала тетка, вцепившись в подол Мину. – Ты что-нибудь видишь? Эти протестанты и ему тоже угрожают?

– Так не гугеноты же нападают, – сказала Мину. – Они безоружны. Это у тех, других, в руках оружие.

– Оружие? – ахнула тетка. – Гугенотам не разрешено ходить с оружием в пределах городских стен, – мне муж так сказал, это точно.

– Я же сказала, тетушка, это не гугеноты вооружены, – ответила Мину, от страха потеряв терпение, – а те, кто пытается отобрать у них гроб.

– Не говори ерунды. Ни один католик никогда не повел бы себя таким образом. – Мадам Монфор с трудом взгромоздилась на стеночку рядом с Мину. – Дай мне взглянуть, Маргарита.

Внезапно мостовая заполнилась людьми. Студенты, ремесленники и клерки, католики в бархате и гофрированных воротниках и рабочие со сделанными из чего под руку подвернулось дубинками хлынули на улицу Назарет с другого конца. Похоронная процессия и ряженые, оказавшиеся запертыми между этим городским ополчением и узким просветом в конце улицы, принялись тревожно перешептываться.

– Похоже на засаду, – пробормотала Мину.

Хоругви немедленно опустились. Священник сунул кадило одному из своих помощников, и тот поспешно потащил его прочь. Краешком глаза Мину заметила, как двое из музыкантов убрали свои инструменты и начали пробираться сквозь толпу вперед.

Она спрыгнула со стеночки и, работая локтями, принялась прокладывать себе дорогу сквозь море плащей, пока не увидела монаха, который сопровождал их от улицы Тор.

– Мою тетушку пугает толпа. Не лучше ли будет отвести ее обратно в Сен-Мишель?

– Вы что, ослепли? – прошипел он, и на губах у него вскипели белые пузырьки слюны. – Не видите, что ли, что здесь происходит? Прикажете мне все бросить и спасать одну-единственную глупую бабу?

– Принимая во внимание то обстоятельство, что эта «глупая баба» – ваша благодетельница, я бы на вашем месте не стала так пренебрежительно от нее отмахиваться.

К изумлению Мину, тот отпихнул ее прочь:

– Плевать мне, что бы вы стали делать, а что нет.

– Я позабочусь о том, чтобы мой дядя узнал о таком оскорбительном отношении к его жене, – пообещала она. – Можете в этом не сомневаться.

Вне себя от ярости, Мину развернулась и зашагала обратно, исполненная решимости позаботиться о теткиной безопасности. Однако, к смятению ее, у крыльца никого не оказалось.