Кейт Мосс - Огненные палаты

Жубер обернулся и увидел старика, который пристально смотрел на него из-за ограды.

– Разве не тут живет повитуха?

– Жила, – отозвался старик на окситанском наречии – не то выплюнул слово, не то кашлянул. – La levandiera. Mort.

– Анна Габиньо умерла? – Сердце у Бернара забилось быстрее. Неужели ему повезло? Если повитуха мертва, одним болтливым языком меньше. Он нахмурился, устыдившись этой недостойной христианина мысли. – Когда она умерла, месье…

– Лизье. Ашиль Лизье, уроженец Пивера.

– Это не праздное любопытство, – поспешил заверить его Бернар. – Я когда-то знал мадам Габиньо.

– Что-то не припомню, чтобы я видел вас здесь, – сощурился Лизье подозрительно.

– Это было довольно давно.

– Я уходил на Итальянскую войну [28] Итальянские войны (1494–1559) – серия военных конфликтов между Францией, Испанией и Священной Римской империей. .

– Должно быть, я именно тогда здесь и был, – солгал Бернар.

Лизье поколебался, затем кивнул:

– Никто точно не знает, что случилось, но ее нашли мертвой в собственной постели. Был Великий пост.

– В этом марте?

– Так а я вам что говорю? – Он рубанул ладонью по горлу. – Задушили, как куренка.

– Вы хотите сказать, что ее убили?

Лизье скривил рот, продемонстрировав гнилые зубы.

– Именно что. Удавили. Подушка вместе с наволочкой в клочья были разодраны, словно дикий зверь орудовал. Горшки с плошками все перевернуты. Масло из лампы по всему полу разлито.

У Бернара упало сердце. Кому и зачем могло понадобиться убивать старуху? Чем она могла провиниться? А следом, с ощущением, что земля уходит у него из-под ног, в голове возник еще один вопрос.

Если ее убили, почему именно сейчас?

– Родни-то у нее никакой почитай и не было, – продолжал между тем Лизье, – но она была одной из нас. Мы похоронили ее за свои деньги. У них, – он кивнул в сторону замка, – ни су не взяли.

– Это было ограбление? К ней в дом вломился кто-то чужой?

– Никто не знает, но только я вот что вам скажу. Она о чем-то беспокоилась. Даже письмо кому-то написала, хотя писать толком не умела. Подобрала где-то обрывок бумаги из замка, прямо с печатью Брюйеров, да на нем и нацарапала. Я отдал его моему племяннику, чтобы тот переправил его в Каркасон.

– И что, никого за это преступление так и не арестовали?

Лизье покачал головой:

– Нет, хотя, если вы меня спросите, я скажу, что это дело рук гугенотов.

– В Пивере есть протестанты? – поразился Бернар.

Старик снова сплюнул, и плевок попал на сапог Бернара.

– Они, как тараканы, всюду пролезут. – Он внезапно сощурился. – Из каких, бишь, мест, вы сказали, вы будете?

– Из Лиму, – наобум назвал первый же пришедший в голову городок Бернар. У него не было никакого желания оповещать местных о своем присутствии. Даже если Лизье его не узнал, могли узнать другие.

– Из Лиму, говорите, – хмыкнул Лизье. – Там протестантов тоже полно, паразитов этаких. – Он вновь мотнул головой в сторону замка. – Он этой заразы не терпел. Настоящий был дьявол, и сердце у него было черное, но этих крыс он к Пиверу не подпускал. Даже духу их нигде поблизости не было.

Бернар почувствовал, как земля ушла у него из-под ног.

– Вы сказали «не подпускал»? Он что, уехал?

– Он мою дочку обесчестил, – продолжал Лизье. – И дочек других людей тоже. Какой отец такое простит? А внучатого племянника моего забрали в замок служить, как будто этого ему мало было. Мать его от чумы померла. Двух дочерей я лишился, несправедливо это. – Он покачал головой. – Да, он, конечно, был сущий дьявол, наш покойный сеньор, это уж точно, но против еретиков стеной стоял. И духу гугенотов у нас тут не было. Ни единого.

– Сеньор Пивера мертв?

– Да разве ж я только что вам не сказал это самое? Месяц тому как схоронили. Всей деревне приказали присутствовать, да только я не из таковских. Я отказался. Моя дочь на себя руки наложила по его милости. Негодяй он был первостатейный, и все об этом знали, хотя нам и приходилось плясать перед ним на задних лапках. Да только права у него называться господином Пивера было не больше, чем у меня. Злодей, черная душа.

Неужели это правда? Бернар выдохнул. Человек, которого он столько лет боялся, мертв. Неужели его тайна наконец в безопасности?

– Да и женушка его ничуть не лучше, – продолжал Лизье. – Еще одна черная душа, хотя имя ее значит ровно противоположное. – Он постучал себя кулаком по голове. – Голоса, говорят, вечно ей слышатся. Вечно с Господом разговаривает.

Отступивший было страх вновь сжал сердце Бернара с прежней силой.

– Так ведь его жена умерла много лет тому назад, – произнес он осторожно. – Так мне говорили.

– Так то была первая жена. Вот та была женщина добродетельная, таких в нашем мире почитай что и не осталось уже. Этот презренный дьявол поспешил тут же жениться снова, даже не подождал ради приличия. Вторая жена от него сбежала, бросила его, хотя он присвоил себе все ее денежки. А еще через несколько лет он взял третью жену, в два с лишком раза его моложе.

Бернар похолодел. Кто знает, какие секреты этот старый козел мог выболтать своей юной невесте в пылу страсти? Он бросил взгляд на замок, высившийся на холме над деревней, потом вновь посмотрел на Лизье:

– А она ведь даже не из местных. Родом из какого-то поместья в окрестностях Сен-Антонен-Нобль-Валя. – Лизье склонился к нему поближе. – Ей и пятнадцати лет не было, когда они поженились. Отец у нее помер, оставил ее сиротой. А ей нужен был муж, который признал бы ублюдка, которого она носила.

– Она выходила замуж в положении?

– Так люди говорят.

Голова у Бернара пошла кругом.

– И сколько же теперь лет этому ребенку?

– Господь прибрал его, сеньер. Поговаривают, что она прижила его от родного отца. – Видимо, на лице Бернара отразилось потрясение, потому что Лизье развел руками, словно извиняясь за свои слова. – Я, впрочем, в это не верю. Это ж каким надо быть нечестивцем, чтобы лечь с собственной дочерью?

Бернар сглотнул от отвращения.

– У вдовы есть средства? Есть у покойного сеньора сын, который мог бы унаследовать эти земли?

Лизье склонился еще ближе.

– Ходят разные слухи, – сказал он.

– Что это за слухи?

– Сколько мне лет, по-вашему? – неожиданно осведомился Лизье. – Ну-ка, попробуйте угадать.

– Даже и не знаю, сударь, – устало произнес Бернар. – Постарше меня и, осмелюсь сказать, больше чем вдвое мудрее.

– Ха! Я видал прошлый век, а до следующего уж не доживу, – засмеялся он и хлопнул Жубера по плечу. – Единственный старик в деревне.

– Я преклоняюсь перед вами, Лизье.

Тот кивнул, польщенный комплиментом.

– Что же касается ответа на ваш вопрос, сеньер, сына никакого нет. И дочери тоже, хотя, когда покойный сеньер лежал на смертном одре, болтают, он толковал о каком-то ребенке. Только все это пустая болтовня. Госпожа Бланш намерена стать здесь полноправной хозяйкой, наследник там или не наследник. Вот помяните мое слово! И тогда помогай нам Бог!