Кейт Мосс - Огненные палаты

Все в замке вращалось вокруг леди Бланш, ее непредсказуемых перепадов настроения и ее постоянно меняющихся прихотей. Алис не знала, было ли причиной тому дитя, которое она носила, – знала лишь, что слуги боялись и ненавидели свою хозяйку.

Алис чувствовала себя одиноко и скучала по своему пестрому котенку, но горный воздух пошел ей на пользу. Личико ее округлилось и порозовело, длинные кудрявые волосы цвета воронова крыла заблестели, и после проведенного в Пивере месяца с лишним девочка почти перестала кашлять. Легкие ее окрепли. Она вытянулась и больше не была такой худенькой. Когда Мину приедет за ней, она будет довольна.

Алис надеялась лишь, что кошка не успеет еще ее забыть.

И тем не менее дни тянулись очень медленно. Чтобы скоротать время, Алис запоем читала. Когда приедет Мину, Алис будет что ей рассказать об истории замка Пивер и деревни. Она коллекционировала даты, истории и обрывки информации, точно сорока, которая тащит в свое гнездо все, что плохо лежит. Когда же ей наскучивало читать, а сиделку смаривал сон, она устраивала тайные вылазки.

Алис вышла на верхний двор, который был самой старой частью замка. Ей ни разу не позволили выйти через арку на главный двор, а пробраться туда самовольно она не отваживалась. С виду он был таким же большим, как площадь Гран-пляс в Бастиде, с четырьмя оборонительными башнями, в которых был расквартирован гарнизон замка. Кроме того, в подвале башни Боссю находилась тюрьма, а в башне Гайяр – контора. Замок представлял собой небольшой город в миниатюре. Она расскажет обо всем этом Мину, когда та за ней приедет.

Если она приедет.

Алис по-прежнему не знала, зачем леди Бланш хотела заманить Мину в Пивер, хотя и понимала, что сама она служит приманкой. Хотя по вечерам девочка нередко плакала, пока не засыпала, и отчаянно надеялась, что кто-нибудь приедет и заберет ее домой, в то же самое время она молилась, чтобы Мину держалась подальше от Пивера.

В Тулузе Мину была в безопасности.

Видаль кивнул Боналю, который закрыл дверь, затем вновь устремил взгляд на Маккона:

– Вы позволили ему сбежать. – Он вскинул руку. – Внесем ясность, Маккон. Вы хотите сказать, что он был в ваших руках, но вы его упустили. Вы хотите сказать, что не знаете, где он.

– Как ни прискорбно…

– Прискорбно? Прискорбно, что нам не удалось выбить необходимые нам сведения из Кромптона, я согласен. Прискорбно для Деверо, что его раскрыли и кто-то счел необходимым отрезать ему язык. А вот то, что Рейдон ушел у вас из рук, Маккон, – это не прискорбно. Это исключительно серьезная ошибка с вашей стороны.

– В свою защиту могу сказать, что…

Видаль сделал шаг по направлению к нему:

– Вам нечего сказать в свою защиту, Маккон. Это под вашим нажимом я решил арестовать Рейдона, хотя до того у меня были веские причины этого не делать. Я поручил вам исполнить мои приказы. Вы с этим не справились. И теперь он знает о том, что его ловят, и, скорее всего, заляжет на дно.

– Ваши люди тоже с этим не справились, – возразил Маккон. – Рейдон сказал, что вы пытались арестовать его у него на квартире. Это вы заставили его насторожиться.

Видаль сделал вид, что ничего не слышал.

– Сегодня протестантская армия войдет в город. Мы ждем их, и это даже нам на руку: ситуация зашла в опасный тупик, и этому необходимо положить конец, чтобы Тулуза снова стала целиком и полностью католической, – но это значит, что у нас есть всего несколько часов на то, чтобы вернуть плащаницу.

– Плащаницу! – всплеснул руками Маккон. – Ну почему вы так зациклились на какой-то тряпке?! Вы же умный человек, Валентин. Не можете же вы и в самом деле верить, что она что-то значит?

– Вы говорите как один из них, Джаспер. Недаром же вы провели столько времени в обществе гугенотов. Они обратили вас в свою веру? Вы теперь один из них?

– Вы меня оскорбляете.

– Я остановил свой выбор на вас, потому что вы произвели на меня впечатление человека, который верит исключительно в деньги. Грех не столь серьезный, как ересь, но все же грех.

– Никто никуда меня не обратил. Я по-прежнему к вашим услугам.

Видаль щелкнул пальцами. Бональ открыл дверь, и вошли двое вооруженных солдат.

– Вы мне больше не нужны, Маккон.

– Монсеньор! Прошу вас. Я постараюсь…

– У нас тут очередной еретик, которому следует дать шанс раскаяться в своих ошибках. Уведите его.

Маккон попытался бежать. Бональ подставил ему подножку, тот споткнулся, и стражники схватили его.

– Я честно вам служил! – закричал он. – Я честно служил вашему делу!

Видаль начертил в воздухе крестное знамение:

– Да смилостивится над вами Бог.

Стражники поволокли сопротивляющегося Маккона, который все еще пытался доказать свою невиновность, прочь, а Видаль принялся снимать с себя церковное облачение. Следовало избавиться от всего, что могло выдать в нем священника.

– Приготовь карету и принеси мне мою дорожную одежду, Бональ, – распорядился он. – Я уезжаю из Тулузы.

– Хорошо, монсеньор. – Слуга поколебался, потом спросил: – Могу я поинтересоваться, куда мы едем, чтобы лучше понимать, что брать с собой для того, чтобы обеспечить вам комфорт и безопасность в путешествии?

– Для начала мы поедем в Каркасон. Логично предположить, что девчонка направится именно туда.

– Вы полагаете, что это ее солдаты упустили на мосту?

– К сожалению, да.

– И что Рейдон передал плащаницу ей?

Видаль нахмурился:

– Если торговке цветами можно доверять, то да.

Пальцы Боналя невольно скользнули к повязке, которой была замотана его рука.

– Он опасный противник.

– Он ничтожество, – отрезал Видаль.

– Как скажете, монсеньор.

– Из Каркасона мы отправимся в Пивер и останемся там до тех пор, пока в Тулузе снова не станет безопасно. – Видаль улыбнулся. – Горный воздух полезен для здоровья.

Алис была подавлена.

Неделя шла за неделей, а от Мину по-прежнему не было ни слуху ни духу. Мину любила ее – разве она не была ее любимой сестричкой? – но Алис уже начинала терять надежду. А леди Бланш – терпение. Служанки говорили – она часами простаивала на вершине башни, высматривая, не покажется ли кто-нибудь на дороге, ведущей в замок.

Алис услышала, как скрипнула дверь старого дома, и через двор бросилась к цитадели. Она уже несколько недель хотела увидеть галерею для музыкантов. Подвыпив, нянька принималась рассказывать о былых днях, когда все окрестные певцы и исполнители собирались там, чтобы потешить своим искусством обитателей замка. О сводчатых потолках, на которых играл неверный огонь свечей, и об искусной резьбе, покрывавшей карнизы и колонны, любоваться которой можно было бесконечно. Алис очень хотелось увидеть все это собственными глазами. Она побежала по длинной крутой лестнице. Парадный вход венчал герб де Брюйеров, на котором был изображен какой-то когтистый зверь. Алис он показался уродливым.