Сергей Горбатых - МбурувичА

Утром артиллерия осаждённого Бокерона сделала около шести залпов и замолкла.

— Снарядов, очевидно, очень мало, — пришёл к выводу Павел. — Стараются экомить.

Орлов стоял в траншее и, в который раз, внимательно изучал в бинокль вражеские позиции. Сегодня на два часа был назначен очередной штурм форта.

Вверх взметнулась красная ракета.

— В атаку! За Парагвай! — послышался издалека голос Ариаса.

— В атаку! За Парагвай! — закричал Орлов, выпрыгивая из траншеи.

— В атаку! За Парагвай! — повторили командиры взводов.

Как и 9 сентября, солдаты роты Орлова вновь бежали по открытой местности, задыхаясь от обжигавшего их лёгкие раскалённого воздуха.

Вся сила артиллерийского удара пушек Бокерона пришлась по батальону капитана Ариаса. Фонтаны земли взлетали слева и справа, сзади и впереди Орлова. Горячая удушливая волна сильно ударила по нему и сбила Павла с ног. Он упал лицом в красную раскалённую пыль.

Артобстрел стих.

— Потерял… потерял… по-те-те — ря-лась-лась!!! — услышал вдруг Орлов справа.

Это был солдат Каманьо.

— Рики, что случилось? Ты ранен? — поворачиваясь на бок, озабоченно спросил Павел.

— Винтовка, моя вин-вин-товка по-по-теря-лась! — пожаловался Каманьо.

— Держи мою! — Орлов прикладом вперёд протянул ему свою «Маузер».

— В атаку! — раздался крик капитана Ариаса.

— В атаку — повторил, поднявшись, Орлов, сжимая пальцами пистолет «Браунинг», который в его огромной руке казался игрушечным.

В это мгновение по ним ударили из тяжёлых пулемётов защитники форта. Батальон залёг. Не смолкая ни на секунду, по ним били пулемёты.

А потом резко все оборвалось, и наступила тишина. В синее небо взлетела белая ракета.

— Приказ на отступление. Запоздалое, но мудрое решение! — вздохнул Павел и часто засвистел в свой свисток.

Орлов вполз в «каньон» последним. По нему добрался до «острова». Здесь уже находились Гомес, Молина, Лескано со своими солдатами.

— Командиры, — обратился к ним Павел, — Раненых всех вытащили?

— Да, мой капитан!

— Тогда, все бегом в траншею! На позиции! Раненых в госпиталь! — приказал Орлов.

Солдаты прыгали в траншею, падали на её спасительное дно и, сняв фляжки с ремней, жадно из них пили.

Павел с разбегу рухнул в траншею, больно ударившись коленями.

— Старею, брат, старею! — простонал он.

Поднявшись на ноги, Орлов принялся внимательно рассматривать в бинокль место, по которому его рота совсем недавно наступала на форт.

— Сзади! — вдруг раздался чей-то истошный крик, — сзади! Сзади!

— Мой капитан, с тыла «болис» наступают! — заорал во всю мощь своих лёгких лейтенант Молина.

Павел резко повернулся назад. Прямо на них мчались низкорослые солдаты в незнакомых мундирах с винтовками в руках. Боливийцев было много… Очень много… И они были уже совсем близко.

— Если сейчас начнёт контратаку гарнизон форта, то нас просто сметут, растопчут! — понял Орлов.

— Все пулемёты на форт! Первый взвод внимание на форт! Второй и третий взвод примкнуть штыки! — громко закричал Павел.

— Господи, у меня же винтовки нет! Что же я буду с этим пистолетиком то делать! — вспомнил Орлов и, скорее инстинктивно, чем осознанно, подняв одной рукой крышу своего блиндажа, вытащил из неё большое бревно, а затем рывком выпрыгнул из траншеи.

— За мно-ой-ой! За Па-ра-гвай-й-й! — заорал он и, размахивая бревном, бросился на наступавших.

Боливийцы в замешательстве остановились, а Павел, замахнувшись бревном, одним ударом повалил на землю человек шесть. Замахнулся ещё раз — и упали три человека.

— Смерть «болис»! — слышалось сзади на испанском.

— Мбу-ру-вичА! Мбу-ру-ви-чА- чА — чА! — раздавалось на гуарани.

Солдаты роты Орлова врезались в остановившихся в замешательстве боливийцев и принялись колоть их штыками. А Павел бил бревном налево и направо. Направо и налево… Налево и направо…

Боливийцы, бросая винтовки, бросились бежать.

Одиннадцать боливийских солдат и один офицер (младший лейтенант) были взяты в плен. Они сидели в траншее. Солдаты плечо к плечу, а офицер — в отдалении.

Орлов с любопытством рассматривал людей, против которых воевал. Все они были маленького роста, черноволосыми, со смуглым цветом кожи. Боливийцы, грязные и зашевеленные, закрыв глаза, лениво что-то жевали.

— Гомес, напоить пленных! — приказал Павел.

Прежде чем глотнуть из фляжки, пленные дружно, как по команде, выплюнули из ртов какую-то массу серого цвета. Утолив жажду, они из своих ботинок достали по нескольку зелёных листиков и, засунув их в рот, принялись жевать.

— Гомес, что это они едят? — наклонившись к самому уху лейтенанта, поинтересовался Орлов.

— Листья коки жуют. Для того, чтобы не страдать от холода, от жары и от голода, боливийские крестьяне с самого детства от своих родителей перенимают эту древнюю привычку, — тихим голосом объяснил Гомес.

Откуда ни возьмись, появился командир батальона Ариас.

— Молодцы! Молодцы! — похлопал он по плечу лейтенанта Молина, оказавшегося рядом с ним. — Пленных я отведу к командиру рехимьенто. Орлов, выделите мне шесть солдат для конвоирования пленных.

— Да, мой капитан! — ответил Павел.

Ариас ушёл с пленными, которых вели под охраной солдаты взвода лейтенанта Молина во главе с сержантом Альсина.

А Орлов вдруг резко почувствовал, что он смертельно устал. У него смыкались глаза и стучало в висках. Он забрался в свой блиндаж с полуобрушенной крышей, сел на землю и сразу же заснул.

И посетила Павла вновь рыжеволосая Жасмин и страстно зашептала ему на ухо:

— Это плохо, очень плохо, когда мужчина один. Ты такой красивый, сильный и один. Нельзя так! Нельзя! Посмотри на меня! Поцелуй меня! Ты же хочешь? Я знаю, что очень хочешь…

В это время командир Второго пехотного рехимьенто майор Фернандес допрашивал пленного боливийского младшего лейтенанта. Тот сообщил следующее: «Моя фамилия Отеро, имя Хуан. Я являюсь командиром взвода второй роты второго батальона Рехимьенто номер 15 «Самперо». Мой чин — младший лейтенант. Возраст двацать три года. Два дня назад наш рехимьенто вышел из фортина Кабо Кастильо для оказания помощи осаждённому гарнизону форта Бокерон.

Сегодня утром мы нарвались на парагвайскую заставу. В ходе боя нашему батальону, в полном составе, сделав отвлекающий манёвр, удалось незаметно обойти заслон противника через сельву. После обеда мы услышали шум боя и, ускорив своё движение, вышли на край леса. Здесь мы увидели укрепления форта Бокерон и парагвайскую траншею. Командир батальона приказал с хода ударить врагу в спину. Мы молча побежали на парагвайские позиции. Вдруг из траншеи выпрыгнул человек очень высокого роста. Это был настоящий великан, да ещё и блондин. В своих огромных руках он держал чудовищный по своим размерам ствол дерева. Наши тупые и безграмотные солдаты вместо того чтобы стрелять в него, остановились, как окаменевшие, и стали кричать: «Пачакамак! Пачакамак!» Пачакамак — это герой нашего боливийского эпоса… Проклятые тупые крестьяне… На приказ открыть стрельбу они не отреагировали… А этот блондин-великан, размахивая деревом, валил нас на землю. За ним бежали парагвайцы и кричали «МбурувичА!», «МбурувичА!». Что обозначает это слово, я не знаю. Знаю только, что по вине моих дерьмовых солдат я попал в плен».