Сергей Горбатых - МбурувичА

По личному приказу подполковника Эстигаррибия 20 сентября кавалеристы первого эскадрона Второго кавалерийского рехимьенто под командованием капитана (НС) Бориса Касьянова сменили на передовой позиции одну из деморализованных пехотных рот Второй дивизии.

Продолжалась позиционная война. Короткие перестрелки из всех видов оружия, неожиданно возникавшие, также, неожиданно прекращались.

Павел находился в своём блиндаже, когда раздалась радостные крики:

— Я получил!

— И мне пришло!

— А мне невеста прислала!

Оказалось, что в батальон пришли первые письма из дому.

— Разрешите, мой капитан? — послышался голос у входа в блиндаж.

— Да, входите!

Это был сержант Альсина.

— Вам письмо, мой капитан! — торжественно произнёс он.

— Мне? — удивился Орлов. — Не может быть.

— Вам, мой капитан! — Альсина протянул Павлу конверт серого цвета.

— Спасибо, сержант! — поблагодарил Альсину Орлов и принялся рассматривать конверт.

Две маленькие марки с картой Парагвая в правом верхнем вверху, а посередине крупным каллиграфическим почерком было написано:

Капитану МбурувичА

Второй пехотный рехимьенто

Северный Чако.

Павел аккуратно разорвал конверт и, вытащив лист бумаги в клеточку, также исписанный тем же красивым каллиграфическим почерком, принялся читать.

«Здравствуйте, уважаемый господин МбурувичА!

Обращается к Вам Мария Эстела Орильяна де Каманьо, мать солдата Рикардо Каманьо. Я получила от моего сына письмо, в котором он восхищается Вами, господин МбурувичА. Рикардо пишет, что Вы храбрый, честный и благородный человек! Он мне написал также, что Вы его спасли от боливийских самолётов, накрыв своим телом. Когда мне, всем моим родственникам и друзьям читали, как это произошло, мы все плакали.

Я благодарю каждый день, каждую минуту Нашего Господина за то, что моему сыну достался такой командир, как Вы, господин МбурувичА! Рики очень хороший мальчик. Ему только шестнадцать лет. Он ушёл из дому, чтобы защищать наш Парагвай. Мой муж тоже находится на войне. Я и три мои дочери молимся за них.

Уважаемый господин, МбурувичА, мой сын написал мне, что Вы приехали из далёкой страны, где всегда холодно и, что Вы одиноки.

Но это не так, господин МбурувичА! Знайте, что Вы не один в нашей стране! Мы теперь считаем Вас нашим самым близким родственником. Знайте, господин МбурувичА, что в нашем доме Вы всегда найдёте еду и кров! Знайте, что Вы для нас самый дорогой человек! Знайте, что любая девушка нашего маленького городка посчитает за большую честь жить с Вами, господин МбурувичА.

Мы каждый день молимся за Вас, господин Мбурувича! Да хранит Вас Наш Господин!

Мария Эстела и дочери Гуадалупе Елена, Мария Каталина, Габриэла Карла.

Со слов моей мамы, доньи Марии Эстелы Орильяна де Каманьо, написала Гуадалупе Елена».

По щеке Павла скатилась крупная скупая мужская слеза. Он торопливо, стыдясь своей слабости, смахнул её ладонью.

Часов в десять утра в небе над фортом показался старый парагвайский бомбардировщик Potez 25 A2. Он сбросил на боливийские позиции бомбы и поспешил скрыться.

Командир Первого армейского корпуса подполковник Эстигаррибия приказал приблизить парагвайские позиции к первой линии обороны форта.

Второму пехотному рехимьенто удалось перенести свои позиции ближе к Бокерону шагов на двести. Приблизиться ещё ближе солдатам не дал плотный и прицельный огонь боливийцев. Копать траншею начали ночью при свете яркой луны.

— Слава Богу, что не так жарко! — радовался Орлов, стоя в полный рост и наблюдая, как работали солдаты его роты. — Да, и блиндаж надо мне оборудовать. Ведь неизвестно, когда падёт форт. Командир рехимьенто и командир батальона утверждают, что боливийцы уже полностью выдохлись, что у них нет ни воды, ни еды… Может быть, но признаюсь, что сражаются они отчаянно и умело.

— Мой капитан, воду из колодца принесли, — доложил сержант Альсина и почему-то стал мяться. Было очевидно, что он хотел сказать ещё что-то, но не решался.

— Что произошло? Докладывай! — потребовал Орлов.

— Когда мы подошли к нашему колодцу, то увидели там трёх «болис». Они нашу воду набирали. Мы хотели их в плен взять, но они сразу схватились за винтовки. Мы их порубили мачете, чтобы шума не поднимать, но вот… — Альсина, не закончив фразу, замолчал.

— Всё? — поинтересовался Павел.

— Нет, не всё… Там это…

— Успокойся, сержант! Не тяни, рассказывай всё!

— Там в колодец один «боли» разрубленный упал. Так вот я теперь и не знаю что делать. Вдруг этот «боли» заразный какой был? — признался наконец-то Альсина.

— Сержант, вы убитого сразу вытащили, или он в колодце долго лежал?

— Нет, мой капитан, сразу.

— Тогда ничего страшного, воду можете пить. Но советую, даже приказываю, закипятить её.

— Да, мой капитан! — ответил Альсина повеселевшим голосом.

— Сержант, а боливийцев похоронить немедленно. Их документы сдай мне. Ясно?

— Да, мой капитан!

Утром, Орлов налил воду в котелок и, прежде чем повесить его на огонь, внимательно рассмотрел её. Вода имела странный оттенок бордового цвета.

— Сегодня уже двадцать второе сентября, четверг. Две недели парагвайцы держат в осаде форт, — размышлял Павел, медленно и тщательно бреясь. — Две недели ежедневных перестрелок и фронтальных самоубийственных атак. В моей роте уже осталось сорок восемь человек. Вчера двух солдат эвакуировали в госпиталь с признаками какого-то желудочного заболевания. Сегодня ночью ещё два солдата были укушены скорпионами… С кем брать форт? Хотя Ариас на днях сообщил, что из Исла Пой вышло подкрепление. Якобы около трёх тысяч человек. Может, тогда можно будет рассчитывать на пополнение.

— Не вставать! Сидеть! Сидеть! — вдруг послышалось из траншеи на испанском языке, но с очень сильным акцентом.

Кто-то остановился у «портьеры», сшитой из мешков, которая закрывала вход в блиндаж. Затем раздался хриплый голос, который произнёс по-русски: «Хозяева дома?».

— Да! — удивлённо ответил Павел.

Портьера отодвинулась в сторону чьей-то сильной рукой, и перед Орловым предстал Орефьев-Серебряков.

— Васи-лий?! — не веря своим глазам, воскликнул Павел. — Василий! Василий!

Орлов положив бритву, схватил своими огромными руками коренастого Орефьева-Серебрякова и прижал к своей груди.

— Задушишь… Задушишь… — прохрипел тот.

— А я смотрю ты! Что ни казак, то с Дону! Садись, Василий! — Орлов подвинул гостю пустой ящик из-под патронов. — Воды хочешь? Кипячёная! Или, постой, постой… Я сейчас кофе сварю. У меня хороший кофе есть.

— Не, Павел, спасибо! Я сейчас бы шампанского ледяного или, на худой конец, кваску холодного.