Уинстон Грэхем - Демельза [litres]

Блейми наблюдал за тем, как менялось выражение глаз его любимой. Нет, сам он ждать не хотел. Капитан рвался в бой.

– Конечно, я тебе доверяю. Это даже не обсуждается. Но так можно откладывать до бесконечности. Пора уже предпринять какие-то шаги. Если решил – действуй. Мы встречались уже не один раз, это не осталось незамеченным. Только представь, один из моих приятелей, тоже капитан из Фалмута, каким-то образом прознал о том, что я встречаюсь с женщиной в Труро! Вот насколько далеко все зашло. И поэтому сегодня я здесь. Я не допущу, чтобы на тебя косо смотрели и распускали грязные сплетни. Если ты не расскажешь о нас Фрэнсису, непременно найдется тот, кто сделает это вместо тебя.

– Эндрю, я хочу, чтобы ты ушел, – тихо попросила Верити. – У меня предчувствие, что, если вы сегодня встретитесь, произойдет непоправимое.

– Доктор, если бы вы ходили в масть моим козырям, мы бы легко спасли игру и выиграли роббер, – сказал Сэнсон и понюхал табак.

– У меня было всего два козыря, – упорствовал Холс. – А длинной масти вообще не было.

– Зато у меня было пять козырей и приличные пики. Это же элементарное правило – ходить в масть партнеру.

– Благодарю за напоминание, – скривился Холс. – Но я знаком с элементарными правилами.

– Никто здесь не сомневается в том, что ваш партнер знает правила игры как свои пять пальцев, – сказал Росс, обращаясь к Сэнсону. – Прискорбно лишь то, что он ими пренебрегает.

Холс достал кошелек:

– То же самое можно сказать о ваших манерах, капитан Полдарк. Невежество – единственная причина тому, но и оно едва ли может послужить оправданием. Вы уже не в первый раз пытаетесь нанести мне абсолютно необоснованные оскорбления. Тут невольно призадумаешься и вспомнишь, какие слухи ходят о вашем образе жизни.

– Необоснованные оскорбления? – удивился Росс. – Мировому судье, который воплощает в себе все качества, соответствующие его должности, за исключением доброты и справедливости. Помилуйте, и придет же такое в голову!

У Холса от злости даже ноздри побелели, он отсчитал пять золотых монет и встал:

– Должен вам сказать, Полдарк, что дурные манеры вас до добра не доведут. Не сомневаюсь, общение с людьми низшего сословия притупило ваше понимание того, как следует вести себя в высшем обществе. При таких обстоятельствах вам стоит, скорее, посочувствовать.

– Тут я с вами соглашусь, – кивнул Росс. – Общение с простыми людьми может кардинально изменить взгляд на мир. Вам тоже не помешало бы с ними пообщаться. Это определенно расширило бы ваш кругозор. Я обнаружил, что в результате такого опыта можно даже обогатить палитру знакомых ароматов.

Люди вокруг начали прислушиваться к их разговору.

Фрэнсис с недовольным видом убрал деньги в карман.

– Росс, ты сегодня воинственно настроен, – сказал он. – Сядьте, Холс. Что в этой жизни может быть лучше, чем игра? Давайте сменим тему и сыграем еще одну партию.

– У меня нет больше желания играть за этим столом, – заявил Холс.

Росс наблюдал за судьей.

– А вы когда-нибудь бывали в тюрьме, доктор Холс? – спросил он. – Просто поразительно, какую разнообразную и насыщенную вонь способны испускать тридцать или сорок творений Божьих. В моем понимании арестанты – тоже дети Божьи, но тут я готов положиться на мнение эксперта. Так вот, эти несчастные создания обречены по нескольку недель сидеть в тесном каменном помещении без канализации и воды, лишенные медицинской помощи. Тут уже дело не в запахе, а в пище. В духовной пище, как вы понимаете.

Холс весь ощетинился, как тощий обозленный пес.

– Ваше поведение в Лонстоне не осталось незамеченным. И мы уделим ему самое пристальное внимание. Вскоре состоится собрание судей, на котором, напомню вам, именно я буду решать…

– Передайте своим приятелям, что я, сидя за карточным столом с одним из них, проявил недюжинное терпение и не разбил ему голову. Но непременно сделаю это со всеми судьями, если они не откроют все тюрьмы Корнуолла, где свирепствует лихорадка, и не выпустят на волю заключенных.

– Будьте уверены, они получат полный отчет о вашем грубом и вульгарном поведении, – пролаял доктор. Теперь уже все в игорной комнате следили за их перебранкой. – Вы, конечно, понимаете, что, если бы не мой сан, я бы вызвал вас на дуэль за все эти оскорбительные заявления.

Росс медленно отодвинулся от стола и встал во весь рост:

– И еще, при случае скажите своим дружкам, что я с удовольствием встречусь с любым из них, кто сможет оторваться от своих высоких обязанностей и кто не обременен обязательством вести жизнь святоши. И в особенности с теми, кто несет ответственность за содержание арестантов в лонстонской тюрьме. Но пусть приглашение будет всеобъемлющим, потому как и мои чувства к ним тоже всеобъемлющи.

– Наглый пьяный щенок!

Священник развернулся на каблуках и вышел из комнаты.

За столами воцарилась тишина, но ее вскоре нарушил заразительный смех Маргарет Картланд:

– Браво, милорд! Пусть церковники занимаются своими делами, а мирские оставят нам. В жизни не слышала лучшей перепалки из-за каких-то двух козырей. Чем он вас так огорчил? Ренонсом?

Росс сел за стол для игры в фараон напротив Маргарет и так на нее зыркнул, что даже она присмирела.

– Сдавайте, – сказал он.

Маргарет дерзким взглядом обвела комнату:

– Мистер Фрэнсис, присоединяйтесь к вашему кузену! Ставьте на даму пик, она нуждается в поддержке, а мы все сегодня должны быть патриотами.

Фрэнсис выдержал ее взгляд:

– Благодарю. Я научен горьким опытом и никогда не ставлю на дам. Здесь душно. Пойду подышу воздухом.

В танцевальном зале заиграли третий менуэт, а в комнате отдыха Верити наконец-то удалось уговорить Блейми уйти. Она пошла на этот шаг, потому что рассчитывала сама переговорить с Фрэнсисом в ближайшую неделю. И несколько неосмотрительно (возможно, из желания продемонстрировать Эндрю свою преданность) двинулась вместе с ним вдоль стены танцевального зала, старательно обойдя игорную комнату, пока они не оказались возле парадного входа. Лакей открыл для них двери. Верити и капитан Блейми вышли. С улицы по ступеням навстречу им поднимался Фрэнсис.

Демельза начала чувствовать себя как укротительница львов, которая поладила было со своими питомцами, а потом обнаружила, что они снова отбились от рук. Она не знала, что теперь предпринять: дать им отпор или убежать? Со львами поменьше, вроде Уитворта, Уильяма Хика и Сент-Джона Питера, она бы легко совладала. Но вот с крупными хищниками, наподобие Джона Тренеглоса или престарелого сэра Хью Бодругана, все обстояло иначе. Портвейн придавал ей смелости и обострял природное остроумие, но всему есть предел. Демельза была рада, что дело происходит в танцевальном зале, ведь на публике они не могли рычать на нее в открытую. Будь бедняжка склонна к потливости, она бы уже давно взмокла от пота. К кавалерам Демельзы присоединился мичман Кэрратерс, которого ей представила Джоан Паско. Молодой человек по имени Роберт Бодруган тоже попытался было заявить о себе, но волосатый дядюшка очень быстро отослал его прочь. До Демельзы долетали какие-то реплики, она отвечала как бог на душу положит. Кавалеры смеялись чуть ли не каждому ее слову, будто она блистала остроумием. Это было в определенной степени приятно, но начало порядком утомлять. Демельза постоянно вытягивала шею, пытаясь высмотреть Росса за толпой ухажеров. Но вдруг увидела, как в танцевальный зал через парадные двери возвращается Верити, и по глазам подруги сразу поняла: что-то случилось.