Владимир Чистополов - Йошкар-Ола – не Ницца, зима здесь дольше длится

В один из дней, когда я сидел и учил что-то про плечо силы, ко мне пришел друг и однополчанин Сашка Смирнов, собиравшийся поступать на историко-филологический факультет Марийского государственного университета. Университет в Йошкар-Оле открыли в 1972 году, в аккурат тогда, когда мы ушли в армию. Слово-то какое по тем временам. УНИВЕРСИТЕТ! Вроде как МГУ.

После разговора с Сашкой я вдруг понял, что история мне гораздо ближе термеха с сопроматом, и подал в деканат заявление об уходе. Декан, умный и интеллигентный человек, Юрий Николаевич Венценосцев, пытался отговорить от этого шага и заметил, что я делаю ошибку, могу потом пожалеть. Но я все же решил, что история интереснее. И внезапно даже для самого себя… поступил в МарГУ на биолого-химический факультет, который благополучно окончил через пять лет. Это были замечательные пять лет, наполненные биологией и химией в разных ипостасях. Анатомия, гистология, цитология, генетика, зоология, ботаника… цикл Кребса, биосинтез… и прочее, прочее. Много всего, что требовало постоянного напряжения дендритов и аксонов. И что, практически, не пригодилось в дальнейшей жизни, если не считать того небольшого (год) отрезка времени, когда мне пришлось поработать в школе, где преподавал анатомию.

Школы после окончания МарГУ в советские времена избежать было трудно. За распределением молодых специалистов строго следили. Выпускник после окончания вуза самовольно устроиться на работу не мог, не брали. Поэтому, съездив в Моркинский район в глухую деревушку, куда меня по тем правилам распределили, и посмотрев на тамошнее учительское житие, просто пришел к заместителю министра образования на прием и заявил, что никуда не поеду, даже если меня расстреливать начнут. Ну не интересна мне карьера сельского учителя, в доме которого даже сортира благоустроенного нет (человек к хорошему быстро привыкает).

Много было сказано слов в мою сторону о том, что родина дала мне бесплатное образование не для того, чтобы я от работы бегал. Что учителей на селе не хватает, а такие, как я, не хотят этого понять и помочь Отечеству и впредь быть самой образованной страной в мире. Нет, я помогать Отечеству хотел, но в деревню ехать не согласен. Поселят в какую-нибудь клопастую избушку и мучайся потом. Потому и не хватало всегда на деревне педагогов, что условия для жизни им там не создавали. Трудно им жилось. А любой ценой одерживать победу над неграмотностью как-то не хотелось, не война же. Сошлись на том, что я поработаю в городской школе, если место себе найду.

Любой ценой – это не всегда очень неприятно. Некоторые студенты биолого-химического факультета, например, по позднему времени, когда выпить было негде, а на улице холодно, шли под крышу здания судебно-медицинской экспертизы, где дежурили по ночам однокурсники (платили, кстати, в семидесятых годах около 90 рублей в месяц, по тем временам очень прилично) и выпивали там в свое удовольствие. И не только выпивали, но даже порой и песни задушевные пели достаточно громко, так что поздние прохожие в испуге шарахались в стороны. Непривычно как-то, когда в морге ночью песни поют.

Странное существо человек. Ко всему быстро привыкает, особенно женщины. Девочки на факультете, когда первые занятия по анатомии начались, норовили в обмороки падать. А спустя какое-то время, зайдя в секционную, наблюдал, как такая девочка, надев на одну руку резиновую перчатку и приоткрыв "капот" лежащего на столе заформалиненного мужика, копается во внутренностях, повторяя латинские названия органов, мышц и нервов, а в другой руке держит конфету и беспардонно ее откусывает.

– Девчонки, где тут блуждающий нерв? Вот этот? А давайте его выдернем, очень плохо по латыни запоминается. Ира, дай еще конфету.

А запах в секционной, кстати, совсем не способствует пищеварению. И даже наоборот. Когда один студент-историк спустился любопытствуя в подвал анатомического корпуса, где в бетонных ваннах лежало штук десять раздербаненных естествопытателями трупов, он после этого выбросил все содержимое своего желудка прямо в вестибюле на пол, к вящему неудовольствию сердитого на весь свет вахтера.

Со времени окончания университета прошло уже больше тридцати лет. Время летит незаметно. И как известно, чем дальше – тем быстрее. По-разному сложились судьбы окружавших меня людей. Многих из них уже нет. Кто-то занимается наукой, и небезуспешно, кто-то бизнесом, кто-то детей учит уму-разуму, кто-то спился. Пути господни неисповедимы.

Разбрелись, разлетелись в разные стороны "дети подземелья". Было такое место – лыжная база пединститута, напротив корпуса биолого-химического факультета МарГУ, где хозяйствовал Володя Старостин, человек общительный и гостеприимный. Кого только не заносило сюда в желании посидеть с приятелями за бутылью "Гымзы" или другого случайного вина. Студенты, преподаватели, инженеры, кандидаты наук, даже профессора.

Сейчас, чтобы зимой попасть на эту лыжную базу, нужно пробиться через сугробы, да и нет, видимо, таких желающих. Много других мест для общения, кафе на каждом углу, где можно компанией посидеть в тепле и поговорить о своем. Все меняется…

И у историков в университете был свой подвал, "подземелье", разрисованное древними египетскими страшилищами и прочими рожами, имеющими отношение к далекому прошлому. Какие красивые и умные ребята здесь собирались. В основном историки. Много было помешанных на археологии. И чужеродные человеки забредали на огонек. Друзья друзей…

Грешен и слаб человек. Хочется ему иногда душевно пообщаться с понимающими людьми. Спеть тихонько вместе, стихи почитать, рассказать о научных изысканиях и неприятностях в личной жизни. Как на мольбища шли в подвал паломники, и никогда на моей памяти не случалось там никаких неприятностей, никаких пьяных скандалов или прочих проявлений агрессии. Все тихо – мирно. Пообщались – разошлись. Кому-то жить от этого чуток легче стало, кто-то просто праздно свободное время убил. Телевизор в те времена был не очень интересен, компьютер занимал половину комнаты и в домашних условиях не эксплуатировался, поэтому живое общение было в ходу. А повод пообщаться, например, бутылка сухого вина. И это не становилось голимым пьянством, как пытались представить некоторые недоброжелатели.

Процесс приготовления закуски порой занимал больше времени, чем сама выпивка. Математик мог развлечь собравшихся новым вариантом решения теоремы Ферма, и его с удовольствием слушали, боксер учил, как правильно сделать хук, биолог рассказывал о пользе змеиного яда, историк проповедовал норманскую теорию появления Руси…